– Что это было, Гарольд Карлович? – спросил я.
– Что? Птицы? Да так, пустяки. Направленная оптическая иллюзия… А он неплох, этот Ибисов. Дематериализация… не ожидал, – Брумс протопал к дальней стене и вдруг выругался.
Я подошёл и увидел в полу чёрное отверстие лаза. С нашей позиции его было не разглядеть.
– Вот тебе и дематериализация! – усмехнулся землемер. – Давайте-ка разделимся. Я за ним, а вы обойдите дом и ждите снаружи. Только прошу вас, доктор, будьте бдительны. Бог знает, откуда он выскочит.
Я согласился, хотя и не очень хорошо представлял, что делать с человеком, способным вытащить из перчатки стаю ворон.
Снаружи царила привычная серость. Я обежал дом, поминутно оглядываясь. Никого.
Выстрел! Эхо пошло гулять над чёрным полем. Вспугнуло грачей. Я бросился на звук и увидел, что осинник за домом клином врезается в поле. Местность за деревьями шла вниз, образуя небольшую ступень, которая была не видна, если глядеть от дома. Там-то я и нашёл Ибисова. Аптекарь лежал на спине. Он был мёртв. Во лбу покойника чернело входное отверстие от пули. Земля под затылком пропиталась кровью. Я оглянулся в поисках идола. Поплак исчез.
– Что там у вас? Кто стрелял? – Из тоннеля в склоне обрыва, точно шатун из берлоги, выбрался Брумс. На мгновение я заподозрил, что это он убил Ибисова, но потом понял, что оружия, кроме кортика, у землемера не было.
В отдалении заржала лошадь. Я вгляделся и увидел: далеко, почти на горизонте, через поля едет всадник.
– Вот наш стрелок, – Брумс приложил руку козырьком ко лбу.
– Далековато, – усомнился я.
– Не для этого, – Гарольд Карлович покачал головой. – Думаю, это он меня вчера подстрелил.
– С чего вы взяли?
– Рана, – глухо сказал немец, – рана не затягивается. Я должен… мне нужно вам сказать… – Землемер пошатнулся.
Я подскочил к нему, подставил плечо, обхватил широкую спину и тут же почувствовал под пальцами горячую влагу.
Селиван, как и сказал Ибисов, ждал на окраине села. Увидев нас, соскочил на землю и принялся помогать. Вместе мы со всей осторожностью разместили Брумса на сиденье. Гарольд Карлович был в сознании, но очень бледен. Однако оперировать на месте было решительно невозможно, и я велел извозчику ехать в больницу.
Дорогой немец впал в тревожное забытьё, что-то бормотал, тряс головой. Потом пришёл в себя. Спросил, куда едем, и, узнав, что я собираюсь его оперировать, кивнул.
– Похоже, без этого не обойтись, – я очень хотел спросить Брумса, как он умудрился разгуливать с пулей в спине, но промолчал, однако взгляд мой, похоже, был красноречивее слов, и землемер заговорил, медленно выцеживая из себя фразы.