6 ноября 1731 года Л. Ланг со своими соотечественниками пересек монгольскую границу и продолжил путь по северному монгольскому маршруту, то есть вышел на отрезок пути вдоль реки Керулен, чтобы не испытывать судьбу на сложном южном маршруте через суровую пустыню Гоби. Такой выбор оказался совсем неудачным. Путешествие заняло четыре месяца, и в чжечженском ханстве Восточной Монголии обоз ограбили мародеры. С появлением на горизонте Пекина, однако, дела обозников пошли на лад. Русские гости скоро обнаружили, что китайцы позволяют им вполне свободно гулять по Пекину и назначать встречи с миссионерами-иезуитами. Единственное сохранившееся неудобство, на котором настаивали китайские чиновники, заключалось в том, что русских купцов и китайских лавочников продолжали обыскивать «до нижней рубахи» на предмет продажи запрещенных предметов, таких как порох. Китайцы занимались этим делом всегда, причем имея на то все основания, невзирая на протесты Л. Ланга. Л. Ланг к тому же испытывал затруднения в переписке с Лифаньюанем и императорским двором, и его заранее проинформировали о том, что впредь никакой прямой корреспонденции от него китайцы принимать не будут, так как Кяхтинским договором в качестве официальных участников прямой переписки определены только Правительствующий сенат и генерал-губернатор Сибири.
Торги начались без лишних проволочек, и российские товары продавались очень бойко. Даже притом что месяцев через пять торгов оставалось непроданным небольшое количество товара, дела у русских купцов шли гораздо успешнее, чем два года тому назад. Никаких ежедневных учетов по сделкам, таких, что вел Л. Ланг по предыдущему обозу, до нас не дошло. Не можем мы составить и цельного представления о состоянии дел этого обоза по разрозненным учетным записям, собранным за 1736 и 1743 годы. В 1737 году Сибирский приказ пострадал от пожара, уничтожившего часть товаров обоза вместе со многими его документами. Даже в 1743 году не представлялось возможным составить полное представление о государственных инвестициях в него, так как сохранившиеся реестры составлены только в московских ценах. Предположим, что Д. Молоков взял с собой мехов и прочих товаров примерно на 100 тысяч рублей: поручили ли ему ефимки и серебро на 114 тысяч рублей, не до конца ясно, хотя с учетом массы товаров, привезенных из Китая, без них было не обойтись. Перед завершением торгов в 1736 году в учетной записи уже показаны (в московских ценах) китайские товары на 214 699 рублей плюс серебро на 1144 ляна 48 феней и 11 102 рубля российских денег. За вычетом российских денег в общей сложности получается 216,3 тысячи рублей. Даже после учета скидки на московские цены, как минимум в размере 10 процентов, пусть даже 20 или 25 процентов, общая стоимость китайского импорта представляется слишком большой, чтобы получить его через обмен пушнины стоимостью 100 тысяч рублей.