Три года спустя (в 1740 г.) джунгары получили в Пекине торговые привилегии, и их наставляли на «повторение образа действий русских купцов». Другими словами, им предлагались условия торговли, ничем не отличавшиеся от тех, что предоставлялись русским. Сопровождение джунгарского торгового обоза не должно было превышать 200 человек, а их пребывание ограничивалось сроком в восемь суток. Во избежание прямой конкуренции и возможных стычек с русскими коллегами джунгарам предлагалось вести торги в годы, когда в Пекине не ожидались русские обозы: на третий, седьмой и одиннадцатый год 12-летнего цикла, так как русских приглашали на второй, шестой и десятый год. И еще им предписывалось следовать принципам добродетельного поведения (ли) и почитать ученость (ду). Торговля с джунгарами вполне могла нанести серьезный ущерб и без того, по большому счету, утратившему спрос на свои товары русскому обозу, так как этот монгольский народ регулярно торговал на границе с русскими купцами-единоличниками. Они вполне могли доставлять те же самые российские товары в Пекин.
Русские гости покинули Пекин двумя обозами 8 и 10 мая 1737 года; 25 человек послали вперед, чтобы они собрали в загон по ту сторону Великой Китайской стены принадлежащий нынешнему русскому предприятию скот. Примерно за месяц до этого 13 апреля состоялась заключительная аудиенция у императора, в ходе которой произошел традиционный обмен любезностями. Вразрез со всеми расхождениями во мнениях между Л. Лангом и китайскими мандаринами император передал директору русского обоза ценные подарки для его государыни — 110 постав шелковой парчи, каньфы и других тканей. Перед отъездом оставалось согласовать только одно дело — заручиться согласием Лифаньюаня на то, чтобы в Пекине остался священник Илларион Трусов, который раньше сопровождал обозы в качестве священника и числился тогда в епархии Тобольска, вместо престарелого Платковского (по имеющимся данным, пристрастившегося к крепким напиткам). Также планировалось оставить стажера Ивана Шихирева вместо двоих молодых русских — Луки Воейкова и Герасима Шульгина (умерших в Пекине в начале 1734 и начале 1735 года соответственно). В Лифаньюане удалось утрясти эти дела, и обоз двинулся через пустыню Гоби. В Кяхте он был уже 23 августа, а в Селенгинске — 1 сентября. Л. Ланг остался в Стрелке, в то время как А. Фирсов сопровождал товары до Москвы. Из-за пожара 1737 года в Москве А. Фирсов повернул свой обоз с товаром в Санкт-Петербург, прибыл туда весной 1738 года, и там впервые провели открытый аукцион по продаже китайских товаров.