Куда ему броситься? Что делать? У вас есть кто-нибудь близкий, спросил этот врач. Конечно, Каролко. Но это еще не человек. Это кто-то, кто только будет им. Сейчас ему совсем не хотелось быть с Каролко, наоборот, он даже почувствовал к нему неприязнь. Еще у него есть друзья. Фронтовые — с ними он встречается от случая к случаю, это уже как водится, выпьют, вспомнят про былое. Ограниченный круг воспоминаний, который не имеет ничего общего с теперешней жизнью. Пенсионеры в парке на солнышке. Есть у него приятели, которым он может рассказать анекдот или поменяться дежурством. Или поиграть в карты. Близкие они люди или нет? Мама, но она далеко. Она бы все поняла, она любит Геленку. С мамой он мог бы завыть как зверь, для нее он не стареющий майор, выплачься, сыночек. И еще есть она, эта, уж не знаю, как ее и назвать. Где она вообще может быть? В парикмахерской, у портнихи, в кафе? Или с каким-нибудь ухажером? Недавно пришла домой в грязных туфлях, хотя в городе грязи не было. Где ты была и тебе какое дело. Вот и весь разговор. Точка.
Он все шел и шел. Смеркалось. Ранняя осень, бабье лето. На тротуарах полно народу. Никто ничего не знает друг про друга. Никто никому не может помочь. Каждый одинок в этих людских джунглях. Он понял, что обошел огромный круг и возвращается к больнице. Так уж видно и должно быть. Морж-вахтер опять позвонил куда-то.
— Ее как раз повезли.
— Куда повезли?
— В операционную. Куда же еще, в операционную.
Он снова вышел. Куда идти? Где найти близкого человека? Да и зачем ему близкий человек, когда оперируют его девочку? Его девочка единственный близкий человек на всем белом свете. Единственный, который ему действительно дорог. Теперь он понимал это. Из темноты появилась чья-то фигура.
— Товарищ Шуян!
Кто это? А, помню. Учительница. Сухая старая дева. Неприятная внешне, такое впечатление, будто в ней что-то шуршит и скрипит.
— Я узнала, — сказала учительница. — Я пришла. — Остальные слова она проглотила.
— Да.
— Меня не пустили наверх.
— Да.
— Такая способная девочка. О, боже мой, — сказала учительница и заплакала.
Он повернулся и побежал от нее. Почему она оплакивает Геленку? Ведь Геленка еще не умерла. Его девочка еще жива. Ее как раз повезли в операционную. Пока она жива, есть надежда… Пока живем — надеемся. Пока есть надежда — мы живы. Надо доверять медицине. В последнее время медицина прекрасно развивается. Господи, что за глупость. Почему прекрасно? Он торопился, почти бежал. И вдруг заметил, что приближается к дому. Конечно, надо посмотреть, как там Каролко. Надо его накормить и уложить спать. Ведь жизнь не остановилась. Жизнь ни из-за кого не останавливается. Она проходит над нашими головами, над нашими мучениями. Домучиваемая до смерти.