Но Наташка бегло оглянулась назад:
— Не время, Артёмка, сейчас территорию метить! Малышня на подходе!
И завалилась на него, подбадривая растерявшуюся Настю:
— Эй! Ты нас сейчас сдашь!
Поэтому Настя тоже втиснулась сбоку, а потом и ухитрилась закрыть за собой дверцу. Они секунд десять устраивались поудобнее, но синхронно замерли, услышав скрип открывающейся двери. Однако в комнату так никто и не вошел — огляделись только и потопали дальше по коридору.
— Таня уже Веронику отыскала, — зашептала Наташка, — поэтому они теперь вдвоем остальных ищут. И с каждой минутой их будет становиться все больше.
— А может, это Вера Петровна заходила? — озвучила догадку Настя.
— Вот только Веры Петровны нам тут и не хватает, — из-под Наташки заметил Артём. — А давайте Веру Петровну позовем? Мне интересно, что из этого выйдет.
Наташка с Настей учились смеяться шепотом — и у них это уже неплохо получалось. Только придавленного сверху и сбоку Артёма тянуло поныть:
— Я фильм похожий смотрел. «Человеческая многоножка» называется… Вот прямо про нас. От кого это Шанелем номер пять с хозяйственным мылом так несет?
— От меня, наверное, — спасла Настю Наташка. — Пижама порошком может пахнуть.
— Здорово, — протянул Артём. — Какая мягонькая ткань. А почему мне пижаму не выдали?
— Так ведь дети не заметили, что ты пришел! — зашептала Настя. — А мы тебя не выдали.
— Вот это зря. Мне пряжка ремня в живот так упирается, что, кажется, уже пробила селезенку. Наташ, да не елозь ты! А то… тут станет еще теснее.
Наташка тихо ухохатывалась:
— Не волнуйся — Толику мы об этом не расскажем! Ну, даже если и расскажем…
Толик — жених Наташки, такой же весельчак, как и она сама. Он часто приезжал за ней под вечер, чтобы утащить на свидание.
— Я не хочу на дуэль. Прям сильно-сильно не хочу, — хныкал Артём. — Я только с одним видом оружия победить могу — если мы будем кошельками драться. Или кредитками.
— Тогда ты победишь! И придется тебе на мне жениться, — подхватила Наташка.
Артём вздохнул:
— Женюсь, конечно. Если выживу после разрыва селезенки. Так что лучше будь как Настя. Вон, сидит себе тихонечко, меня нюхает.
— Я не нюхаю!
— Тогда чей это мокрый нос мне в шею тычется?
Он, чтобы всем поместиться, сразу опустил вниз плечо, проталкивая под Настю руку, поэтому теперь ей попросту некуда было повернуть лицо.
— Почему мокрый-то? — Настя шмыгнула носом. — И я не нюхаю! Наташ, сделай ему больно.
— Ай! — возмутился Артём.
— Ай! — пискнула тут же и Наташка. — Кто меня ущипнул?
— Не я.
— Не я.
— Вера Петровна? — предположил Артём. — Насть, ну перестань ты в меня мокрым носом тыкаться!