— Ты о смысле жизни?
— Я бы не называл это жизнью. Это набор простых функций.
— Ты злой.
— Хочешь посмотреть первый эпизод?
— Дураку пол работы не показывают.
— Как хочешь.
— Ты не услышал самую важную деталь. У нас с собой была литровая бутылка «Джека». Отпитая. Где-то треть мы употребили, пока дошли от магазина до терминала.
— Значит история началась в аэропорту?
— Эта история началась в чешском городе Оломоуц, но это же кино, а не роман, не обязательно все рассказывать.
— Согласен. Значит бутылка «Джека». Можем показать кадр, как вы с товарищем идете из магазина, или крупный план, как вы отпиваете из нее, по очереди, прямо по средине зала ожидания.
— Не торопись, послушай. Я попросил, жестами стюарда, дать нам коньяку. Он быстро налил, держа стаканчики в одной руке. Мы залпом выпили, и протянули пустую тару, за добавкой. Он откажется повторить и тут появится в кадре бутылка «Джека». Я ее спрятал в кармане кресла напротив. Стюард подождет пока мы нальем себе виски, потом выхватит бутылку и побежит.
— То есть? Я правильно понял? Он убежал с вашей бутылкой виски, оставив при этом целую тележку с алкоголем?
— Да. Я сейчас вспоминаю… и знаешь, нам даже в голову не пришло гнаться за ним, а тем более брать чужую выпивку.
— Отличный кадр! Что же вы сделали?
— Я сразу уснул, и очнулся прямо перед посадкой. Нам раздавали декларации.
— В то время ведь была серьезная проблема с коммуникацией между людьми? Ты знал испанский язык?
— Нет, конечно. Я свободно говорил по-русски и по-украински.
— В Венесуэле вряд ли это пригодилось.
— Один раз мы встретили двух наших девушек, с белобрысым мальчиком лет пяти, в супермаркете, но они сбежали даже не поздоровались. И еще один раз, на улице «Эль Конде», в Санто-Доминго. Там были такие урны — пингвины, возле китайского ресторана. На лавках седели проститутки. Еда пошла не в то горло, острая была очень, меня неожиданно стошнило. Так как наш столик стоял возле окна, я решил не бегать по ресторану с полным ртом блевотины, в поисках туалета, а выйти на улицу. И вот я стою на карачках, целясь в клюв этого пингвина, и слышу слова: «Русские блять!». Мимо проходит чувак, в цветастой рубашке, на руках у него симпатичный «йорк».
— И ты проглотил?
— Ты сдурел! Что проглотил?!
— Оскорбление.
— А-а. Ну он тоже не китаец.
— Ну да.
— Слушай, а ты отличный собеседник. Я как будто вернулся в прошлое.
— Ну да, тебе есть куда вернуться. Эта роль точно для Сэма Роквела.
Старик встал и прошелся по комнате, от стены до стены.
— Слушай, я ведь совсем не помню, как здесь очутился. Вот в этой комнате. Венесуэлу помню, как курил в вытяжку, в аэропорту Панамы, помню. Анжелу помню. Внимательная, симпатичная девчушка. А что за этими стенами, хоть убей, вспомнить не могу.