Уинтерли открыл глаза и посмотрел на Ровену, будто ощутил на себе ее взгляд. Возможно, в иных исходных условиях она могла бы им увлечься. А что видел перед собой он: женщину двадцати четырех лет с растрепавшимися волосами и распахнутыми от ужаса глазами. Вероятно, поэтому Джеймс нахмурился, словно прочитал ее мысли и не желал принимать благодарность.
Ровена придала взгляду остроты. А что еще ей оставалось? Она не могла разгадать, что выражает лицо Уинтерли, но все же покачала головой, давая понять, что не станет упоминать об ужасном происшествии в лесу, том моменте, когда он стал мишенью для выражения злобы и ненависти. Хотя, наверное, стоило поставить в известность его брата, ведь он сможет предотвратить возможную следующую попытку. Она взглянула на Уинтерли исподлобья, и ей опять показалось, что он понимает ее мысли. Она стойко выдержала взгляд, потому что после гибели Нейта дала себе слово никогда не подчиняться ни одному мужчине. Не стоит рассказывать лорду Фарензе о покушении на его брата, хотя бы потому, что пуля его не задела благодаря внезапному падению с дерева ее сестры.
— К каждому из нас судьба относится по-разному, Джеймс, — произнесла леди Фарензе. — Лучше перестать думать, что ты неуязвим, как один из бессмертных богов.
— Почему? — надменно спросил Уинтерли с ехидной усмешкой.
— Теперь у тебя есть семья, нравится тебе это или нет.
— Не нравится, — процедил он сквозь зубы.
— Очень плохо, Джеймс, потому что мы никуда тебя не отпустим.
— Не будь так уверена. Поговори со своим мужем, тогда узнаешь, готов ли он изменить свое отношение ко мне.
— Ты идиот, Джеймс, — бросила в ответ леди Фарензе и нежно улыбнулась.
Вероятно, она понимала, что у шурина был тяжелый день, поэтому согласилась простить ему плохие манеры, причиной которых наверняка была сильная головная боль.
— Если мы сейчас же не оставим больного в покое, леди Фарензе, он навсегда может остаться таким невыносимым, как сейчас, — вмешался в разговор доктор.
— А если мы оставим его одного, он сразу же встанет и уйдет. Кто-то, способный выносить его вздорный характер, должен остаться.
— И это буду я.
В дверях появился лорд Фарензе и насупился еще сильнее, чем его брат, видя, что идея совсем не нравится супруге.
— Джеймсу показан постельный режим и покой, а не споры и нервные разговоры, Люк Уинтерли.
— Меня еще никто не называл пустомелей, — вскинул брови лорд Уинтерли.
Ровена решила, что сейчас станет свидетелем семейной перепалки, и готова была попрощаться и удалиться, но вместо этого не двинулась с места, а лишь рассмеялась.