— Вы опять меня оскорбляете, мистер Уинтерли. — Ровена хотела выглядеть строгой и возмущенной, но вместо этого смущенно лепетала тихим шепотом.
— Вовсе нет, я говорю правду. И она вам известна, судя по отчаянным попыткам спрятаться за ужасной одеждой. — Джеймс одарил ее лукавой улыбкой. — Но такого знатока, как я, вам не обмануть.
Ровена ахнула и отшатнулась. Он ведь не может так думать, это невозможно. Кроме того, Уинтерли должен пытаться узнать, что ей известно, пытаться пробраться в ее мысли, а не отпускать комплименты. Значит, он задумал что-то ей непонятное. Ровена никогда не считала себя привлекательной и не была такой даже в ранней юности, поэтому покорно заняла место в тени младшей сестры Джоанны, бесспорной красавицы.
— В тот день, когда вы покупали это, с позволения сказать, платье, в магазине не нашлось ничего более подходящего? — Джеймс поднял руку, словно хотел коснуться ее, но передумал. — Зачем вы прячетесь от мира, миссис Уэстхоуп? Как-то в церкви на вас было темно-коричневое платье, потом серое, которое, как я полагаю, безнадежно испорчено после путешествия по парку на четвереньках. Надеюсь, вы приобретете вместо него наряд не столь мрачного цвета.
— Если бы могла себе позволить, непременно, — парировала Ровена.
— Вы напрасно стараетесь, ваши попытки тщетны. Даже такие наряды не способны скрыть достоинства, которыми вас наделила природа.
— Вы преувеличиваете.
— Ничуть. Поверьте, на суде Париса вы бы непременно получили от него яблоко вместо Венеры.
— Женщина — не предмет искусства, мужчина не может ее купить, хотя закон утверждает, что жена должна принадлежать мужу, будто рабыня, — с горячностью заявила Ровена.
— Сколько страсти, — произнес Джеймс и хитро прищурился. — Ваш муж пытался сделать из вас рабыню? Признайтесь, Ровена.
— Занимайтесь лучше своими делами и не называйте меня Ровеной, Джеймс Уинтерли.
— Как вы узнали мое имя, дорогая Ровена? Неужели прячась за деревом каждое воскресенье у церкви?
— Услышала от кого-то, — неуверенно ответила она и отвернулась.
— Меня поражает ваша осведомленность, ведь мы действительно едва знакомы.
Ровена не пошевелилась, она не могла посмотреть в эти удивительные зеленые глаза и сохранить здравомыслие, которое ей сейчас просто необходимо.
— Поверьте, мистер Уинтерли, произошла случайность. Если бы я могла выбирать, то предпочла бы в тот день ничего не слышать.
— Называйте меня Джеймс.
— Я не могу! — воскликнула она.
— Тише, Ровена. Как выяснилось, вокруг этого дома часто крутятся любители подслушивать. Кстати, вы только что произносили мое имя.