В проеме двери появляются два амбала со злыми дикими глазами. Женька мгновенно оценивает их. Одной левой тут не управиться, хоть она у него и боевая.
— Есть проблемы, Томаз?
Томаз нехорошо улыбается:
— Нас надо поменять с этим молодым безруким человеком. Я вылезу, а вы его опустите в ванну, можно не раздевая.
— В третий раз мы не встретимся, — говорит Женька.
— Не встретимся, — поддакивает торгаш и косится на халат, висящий в углу.
Двое злых и диких одновременно перешагивают порог ванной, но тут же замирают. Цепенеет и взгляд Томаза, теперь уже не на халате, а на руке Зырянова. Женька молниеносно выхватил из кармана гранату, вырвал зубами кольцо и все в той же удобной позе продолжал восседать на стиральной машине.
— Из вас служил кто-нибудь? Знаете, что произойдет, если я разожму пальчики?
Темная глыба головы кавказца побелела так, что стала почти неразличимой на фоне пены.
— Дурак, ты что?..
— Мы же вроде минуту назад договорились, что я не дурак, или забыл?
— Выйдите все, — заорал Томаз. — Ничего без меня не предпринимать!
Повторять дважды не пришлось: его соседи улетучились, затихли.
— Ты же и сам на куски разлетишься. — Томаз все еще не отрывал глаз от гранаты.
— А мне без Рамазана все равно не жить, — усмехнулся Зырянов.
— Ты думаешь, он докладывает нам, какого числа приедет в Москву и где остановится? Пойми, мы для него пешки. Мы сбываем его товар, и все.
— У Рамазана много пешек в Москве, — кивнул Женька.
— Ну, я же об этом и говорю.
— Но я не случайно пришел именно к тебе, Томаз. Не знаешь почему?
— Почему, почему… Для русских мы на одно лицо, вы думаете, раз мы с Кавказа, значит, все повязаны, все заодно. Я не знаю, зачем тебе Рамазан, но я его в жизни всего пару раз видел.
Женька тоже смотрел на гранату.
— Сейчас мои пальцы от возмущения разожмутся, и выпущу я тебя, подружка. А что, мне терять нечего. Служить мне заказано, в контору инвалидов я не пойду, любимой девочке калека не нужен, это мне она дала понять. На пенсию жить стыдно. Ты тоже ничем в этой жизни не дорожишь, а, Томаз? Женщина у тебя, правда, ничего, да дома небось жена есть, дети? А может, тебе все надоело? Пусть рванет эта штука, а?
Базарник поверил, что Зырянов не шутит.
— Я вправду не знаю, чем могу тебе помочь.
— Знаешь, все ты знаешь.
Этой весной по дороге Баку — Ростов ты провел три фуры с азиатскими шмотками и аппаратурой. Было такое?
Томаз молчал.
— Барахло принадлежало Рамазану, и именно он постарался, чтоб машины никто не задерживал, откупился ото всех. Выходит, не пешка ты для него. Пешке он такое дело не доверил бы.