По асфальтовой тропке он опять идет в сторону пруда, а навстречу Рупь. Не разминуться. Рупь замирает, хлопает глазами. Узнал.
— Привет! — Женька идет уверенно, сворачивать с тропинки и не думает, и Рупь отпрыгивает на обочину, взгляд его начинает метаться по сторонам: то ли подмогу хочет найти, то ли путь, по которому лучше немедленно убежать. Он даже чуть съеживается, словно ожидает удара, но Зырянов проходит мимо. К остановке подходит автобус, он спешит войти в него и успевает сделать не только это, но и оглядеться. Нет, следом никто в салон не запрыгивает.
Растерянный Рупь так и стоит на фоне туалета.
* * *
К телефону очень долго не подходят. Зырянов уже собрался повесить трубку, как на том конце провода наконец-таки откликнулись:
— Слушаю!
— Игорь Викторович? Это Женя, Зырянов.
— Слушаю тебя, спаситель. Вовремя, кстати, позвонил: я сегодня отбываю вечерней лошадью, вещи вот собираю. Приезжай в аэропорт, выпьем на дорожку.
— Спасибо, приеду. Но я сейчас вот по какому делу звоню. Мне ствол нужен, Игорь Викторович.
Ошарашенный Лаврентьев несколько секунд молчал, потом пришел в себя:
— Одно из двух: ты или шутишь, или сошел с ума.
— Третьего не дано? — спросил Зырянов.
Предприниматель ответил опять после некоторого молчания:
— Я, Женя, специалист по мирному атому, а не по ядерным бомбам. Если тебе нужны консервы или хорошая выпивка… Да и такие даже вопросы решаются не по телефону, это понимать надо.
Женька разозлился:
— В другое время и в другом месте я бы тоже их не по телефону решал.
— Тогда бы у тебя таких вопросов не было, хотя бы потому, что стволов бы ты не искал.
— Да. Знал бы, что меня ждет, прихватил бы с собой и патроны, и пистолет.
Лаврентьев вздохнул и менторским тоном изрек:
— Кавалерийская шашка, конечно, хорошо, но к цели надо стараться идти цивилизованными путями. Москва — далеко не Чечня, тебе пока трудно к этому привыкнуть…
— Короче, — сказал Зырянов. — Помощи от вас мне можно не ждать?
— Нет. Но в аэропорт приезжай все же.
Зырянов повесил трубку и вышел из будки телефона-автомата.
Был полдень. По-осеннему белесое чистое небо, холодное солнце, студеный ветерок. Рядом продавали горячие пирожки. Женька вспомнил, что не ел уже сутки. За лотком стоял краснощекий улыбающийся парень лет двадцати в голубом халате продавца. Он услужливо склонил голову, открыл дымящийся бачок и спросил:
— Вам сколько, молодой человек?
Женька совершенно некстати вспомнил почему-то Славку Коробейника, вот такого же крупного, только не рыхлого, не в таком идиотском халате. Славку зарыли где-то там, под Бамутом.