– Вчера я тоже понял одну вещь, которая застряла у меня в голове, но только в двенадцать лет.
– Змея?
– Хуже: призрак, покрытый паутиной.
– И чем все закончилось?
– Мы договорились.
– А как быть с ней? – спросил Ноэль, глядя на свою змею.
– Она – другое дело. Вы ее приручили.
– А вы? Приручили ваш призрак?
– Я нет, Ноэль. Пока нет.
Данглар закрыл багажник машины и сел на него, сгорбившись и скрестив руки на груди. “Нельзя уйти вот так, не сказав ни слова на прощание”. Именно этого он хотел бы избежать сегодня вечером, чтобы подготовиться. К объяснению с комиссаром, разговорам и прошению об отставке.
А потом – к суду за несообщение о преступлении. Данглар знал законы, имел четкое представление о мерах наказания. “Преступление заключается в том, что лицо, располагающее информацией о преступлении, которое можно предотвратить или уменьшить его последствия, исполнители которого способны совершить новые преступления и имеется возможность им воспрепятствовать, не поставило в известность уполномоченные органы юстиции или власти…” Цитата, которую на этот раз он предпочел бы забыть. Его должность служит отягчающим обстоятельством, а значит, пять лет тюрьмы. Он окончательно съехал, как сошедший с рельсов поезд без тормозов, мчащийся по полю. И опрокинулся. Комиссар должен его уволить, у него нет другого выхода. Разве что пойти ко дну вместе с ним. Какое несчастье, что Адамбергу хватило ума заинтересоваться этими мерзкими пауками-отшельниками! Кто еще, кроме него, мог вообще о них подумать?
Будет время подготовиться, надеялся он. Как подготовиться? Прежде всего, повидаться с детьми. А потом? Бежать? Стать отшельником и замуровать себя? Смотреть на мир сквозь маленькое окошко? Ствол в рот – и прощай? На что же годятся все эти проклятые знания? На что? Только чтобы унизить Адамберга нынче утром и выставить себя еще более наглым и высокомерным, чем какой-нибудь мэтр Карвен?
Проходя через двор, когда солнце уже начало меркнуть, Адамберг услышал звонок: это была Ирен, она звонила с мобильника Элизабет.
– Хотела вас предупредить, комиссар. Похороны состоятся завтра утром в Ниме. То, что рассказывают в фильмах по телевизору, – это правда? Что убийца часто приходит посмотреть на погребение?
– Более или менее правда. Это последняя радость, финал проделанной работы.
– Это отвратительно, разве нет? Я ради этого вам и позвонила. На случай, если вы захотите расставить там полицейских, понимаете?
– Спасибо, Ирен, все уже сделано.
– Извините меня, простите, пожалуйста. Ясное дело, все уже сделано, вы ведь все-таки полицейский. Но как вы так быстро обо всем узнали?