Данглар кивнул.
– Четвертое, – продолжал Адамберг, – не далее как сегодня утром – недостойное поведение по отношению ко всей команде в целом. Вам повезло, что я не дал Ноэлю заехать вам в челюсть. Вы признаете, что оскорбили всех? Да или нет, черт вас возьми?!
– Да. После этого перечисления обвинений, неизбежного и официального – за исключением слов “черт вас возьми”, – я признаю, что согласен с ним по всем пунктам, поэтому нет необходимости продолжать дальше. Будьте любезны, передайте мне документ, и я его подпишу.
Данглар достал из внутреннего кармана свою чернильную ручку. И речи не могло быть о том, чтобы в подобный момент воспользоваться абы какой ручкой, прихваченной мимоходом с чьего-то стола. Майор сам себе поражался. Ясно представляя себе серьезность своих проступков, он тем не менее сохранял высокомерие и спесь, которая совершенно ему не подходила: она прилипла к нему, словно непрошеная гостья.
– Данглар, вы помните, что я дважды задавал вам вопрос: вы меня до такой степени забыли? – спросил Адамберг, шагнув к нему.
– Очень хорошо помню, комиссар.
– Я все еще жду вашего ответа.
Данглар молча положил свою черную ручку. Адамберг резким движением смел все со стола, включая ручку и папки, которые разлетелись по полу. Он схватил своего подчиненного обеими руками за ворот английской рубашки и стал поднимать со стула, пока лицо Данглара не оказался у него перед глазами. Он отшвырнул ногой стул, чтобы майор не попытался снова сесть и остался у него в руках.
– Вы меня до такой степени забыли, что машете передо мной своей идиотской ручкой и достаете своими идиотскими высказываниями? Забыли до такой степени, что собрали вещи? Что подумали, будто я вас собираюсь уволить и отдать под суд? Во что вы превратились? В полного болвана?!
Адамберг выпустил майора, и тот привалился к стене.
– Вы так подумали, да или нет? – спросил Адамберг, повышая голос. – Да или нет? Да или нет, черт вас возьми?!
– Да, – ответил Данглар.
– Действительно?
– Да.
Адамберг размахнулся и заехал майору в челюсть. А другой рукой удержал его от падения, потом выпустил, и тот медленно обмяк, словно брошенный на пол костюм. Потом комиссар подошел к окну, раскрыл его настежь, оперся руками о подоконник и вдохнул вечерний аромат цветущей липы. У него за спиной майор с трудом распрямился, часто дыша, и остался сидеть, прислонившись к стене. “Брюки будут испорчены”, – подумал Адамберг. Он не первый раз бил человека, но даже не мог вообразить, что однажды этим самым кулаком ударит Адриена Данглара.
– Ноэль подумал, правда подумал, – не оборачиваясь, сказал он негромко и спокойно, – что крепкий удар разобьет на куски ваш “дурацкий фасад”. Так он сказал. Фасад. Так вот, я вас спрашиваю, Данглар: вы наконец перестали быть дураком?