– Нет, Луи. Это просто продлилось бы еще какое-то время, вот и все. Психиатр указал нам путь: искать девочку, которую держали взаперти, некую современную отшельницу. Если бы мы обратились в СМИ, рано или поздно кто-нибудь заговорил бы об отшельнице с луга Альбре. И мы провели бы раскопки.
– А потом? Ее ДНК нет в картотеке.
– Даже без этих раскопок, имея в наличии десяток трупов, мы в конце концов сумели бы убедить судью, привели бы в движение ржавый бюрократический механизм, и нам сообщили бы новое имя дочери Сегена. И достали бы из хранилища вещественных доказательств топор, которым был зарублен папаша. Мы бы все узнали. А сейчас просто нашли более короткий путь, вот и все.
– Мы узнали бы, что она дочь Сегена. Но какая из двух? С чего ты решил, что в голубятне поселилась не младшая, Аннетта?
– Лесной голубь, Луи, мы опять возвращаемся к нему. Чердак, обиталище голубей, где прошло ее детство, настолько отпечатался у нее в мозгу, что она, выбирая себе имя, первым делом подумала о голубе. Оказавшись на свободе, она много раз ходила в Лурд, ища поддержки у своей святой тезки.
– И знала о существовании голубятни на лугу Альбре.
– Где гнездились дикие голуби. Где она решила свить себе гнездо. Получить там последнее прибежище.
– И она там затворилась.
Оба надолго замолчали, потом Адамберг поднял свой нетронутый стакан.
– Она великая женщина. Мне не стыдно, что такая женщина обвела меня вокруг пальца. Я сам действовал очень медленно, слишком медленно.
– Но почему?
– Потому что, Сократ, я так устроен.
– Причина не в этом.
Был уже час ночи, кафе закрывалось, хозяин переворачивал стулья и ставил их на стол. Вейренк тоже поднял стакан.
– Мальчишкой встретил ты несчастную девицу,
Отшельницу во власти горьких мук,
А взрослым, снова увидав, ее узнал ты,
И на глазах твоих она вершила месть.
Не ты ли, медля, сам давал ей шанс?
Адамберг поручил Вейренку рассказать сотрудникам комиссариата о том, по каким причинам были проведены раскопки убежища отшельницы на лугу Альбре, о том, что уже почти наверняка установлена личность убийцы, осталось только дождаться результатов анализа ДНК зубов и крови на топоре – орудии убийства, совершенного сорок девять лет назад Энзо Сегеном. Конечно, Вейренк не мог говорить ни о голубых зимородках, ни о лесных голубях, ни о чем другом в таком же духе, так что он довольствовался тем, что по-своему представил коллегам всю совокупность догадок, которые привели комиссара к Ирен Руайе-Рамье. “И-р-е-н”, – произнес он по буквам, встретившись взглядом с Дангларом. И тот на сей раз спокойно кивнул.