— Я ухожу. Мне надо сосредоточиться, а здесь я не могу. Схожу в баню, попью пивка. У меня сложный эпизод…
Стоп-стоп. Нет и нет. Слава Богу, возврата нет.
Тогда, оставшись одна с двумя детьми, она думала, что ничего хуже быть не может.
Это был самый сложный период в Ольгиной жизни. Ей не было тридцати, когда все случилось. И по сути дела, она не знала жизни, ведь вся ее взрослая жизнь прошла с одним человеком. Она полюбила его девятнадцатилетней девчонкой, и он стал для нее всем. Что делать дальше, она не знала.
Именно дети не дали ей опуститься на дно, они подталкивали, она боролась. Только по ночам ей снился во сне потерянный «рай». В минуты слабости она была готова на все, лишь бы вернуть себе любимого, хотя знала, что их отношения давно изжили себя.
Жила-была… потому что так положено начинать с этих слов. Итак, жила-была конфетка. Она была сладкая, в красивой обертке, и, что самое главное, у нее была потрясающая начинка.
Конфетка жила в коробке с сестрами-близнецами, где они целыми днями обсуждали наряды и мечтали о том, чтобы их «выбрали». Никто не знал, что происходит потом, после избрания, но все упорно стремились к заветной цели, чтобы однажды пришли и из множества двойников выбрали именно ее.
Этот чудесный момент каждая из них представляла по-своему.
Кому-то слышались восхищенные вздохи завистниц, кому-то виделся яркий свет фейерверков.
Наша героиня, назовем ее Марфинька словно была из другого шоколада, если не так, то уж начинка у нее была особенная (наверное, во всем был виноват небольшой пузырек воздуха, застывший внутри).
Осознание собственной индивидуальности преследовало ее с рождения. В то время как ее ровесницы натирали до блеска свои фантики, Марфинька задумчиво глядела в картонное небо и все пыталась представить себе внешний мир.
Постольку поскольку ничего она в жизни не видела кроме отчего дома да небольшого уголка мира под названием «фабрика», ей трудно было представить что-то невиданное.
Фабрика ей не понравилась, очень шумно и суетно, все толкаются, лезут без очереди, кто понаглей, вообще, норовит спрыгнуть с конвейера. Единственное, чем глянулась фабрика Марфиньке, — много света. Но больше всего в ее короткой жизни ей доставила удовольствие музыка, обрывки которой доносились до их коробки, немного смешанной с голосами, немного — с урчанием мотора.
Все обитатели затихали и прислушивались к внешнему миру, когда коробку двигали, трясли, бросали, но когда все заканчивалось, жизнь возвращалась в свое привычное русло. Кто-то болтал ни о чем, кто-то ходил в гости, кто-то просто перекатывался с боку на бок, но все ждали часа «Х», когда жизнь круто изменится, когда, наконец, коробку откроют.