Санитары построили нас ровными шеренгами. В центре площади стояла Фавр — как всегда, в отутюженном белоснежном костюме, с гладко зачесанными волосами. Но я смотрел не на нее. Я не мог оторвать взгляда от крестовины. Меня колотило в ожидании страшной и позорной расправы.
Повисла гробовая тишина. Я почувствовал, как противная струйка пота пробежала по спине, и сжал кулаки. Еще не хватало заскулить и начать пресмыкаться перед этой коброй.
— Сегодня стало известно о том, что один из пациентов клиники совершил преступление, — произнесла Фавр, не повышая голоса. Каждое ее слово, как мячик, отскакивало от стен замка и еще долго прыгало по мостовой. — Ночью он пробрался на склад и украл несколько коробок шоколадных конфет и печенья.
«Это не я. Это не я. Это не я», — стучало в моей голове. Санитары выволокли мальчонку в ярко-желтой пижаме. Я сморгнул, надеясь всем сердцем, что обознался. Но нет — это был тот самый пацаненок, который помог мне собрать одежду тогда, в раздевалке, когда меня изметелили головорезы Гуго. Он затравленно озирался по сторонам. Парень, ну как же ты умудрился так вляпаться?!
— Остатки сладостей были обнаружены сегодня на утреннем обходе в его шкафчике. Бирк Гинтер, ты признаешь свою вину?
Мальчишка затравленно кивнул, размазывая грязь по мокрым щекам. И мне стало так тошно, как никогда прежде не было.
— Что ж, радует, что ты хотя бы не упорствуешь и готов раскаяться в содеянном. Но это никоим образом не освободит тебя от заслуженного наказания. Пятнадцать ударов!
По площади пронесся тихий вздох. Пятнадцать! Да он и десяти не выдержит. Она просто забьет его до смерти — прямо здесь, на наших глазах. По знаку старшей сестры санитары содрали с мальчишки одежду. Все его худое, тщедушное тело было в лиловых кровоподтеках. Вагнер принес корзину с ивовыми прутьями. Сестра Фавр, не спеша, достала один и рассекла воздух, словно настраивая музыкальный инструмент, прислушиваясь: нет ли фальшивой ноты. Я почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу.
Санитар подтолкнул Бирка к крестовине, и тот, споткнувшись, растянулся на мостовой. В моей голове что-то взорвалось. Я сделал шаг вперед.
— Это не он. Это я, — прохрипел я. Горло ужасно саднило, словно я молчал целую вечность.
Старшая сестра медленно повернулась в мою сторону. На ее щеках проступили красные пятна.
— Что ты сказал? — тихо произнесла она, не разжимая губ.
— Это не он. Это я украл печенье. И конфеты. И подкинул в его шкаф, чтобы избежать наказания.
По рядам пижам прокатился тихий ропот.
— Тихо! — взвизгнула Фавр. — Подойди сюда! Это правда? — она впилась взглядом в Бирка, словно собираясь пробуравить его насквозь. Тот, дрожа всем телом, кивнул.