— Конечно! Он в свое время всех изобразил — и врачей, и санитаров, и больных. В палате у него эти дощечки стоят в ряд, совершенно одинаковые на вид — для нас. А Реувен мог точно сказать, что вот эта дощечка — Офер, наш сторож, а это — доктор Пинхас… Я сначала думала, что он говорит просто так. Проверила — он ни разу не ошибся. Для него действительно каждый кусочек дерева означал конкретного человека, и только его. Его внутреннюю суть, как говорил Реувен.
— Сима, — сказал Беркович. — Если вы правы, то получается, что тот кусочек дерева, который был найден у Пундака в руке, должен был изображать…
— Убийцу, — пробормотала Сима. — Да, скорее всего. Если бы Реувен остался жив, он мог бы сказать, кого он стругал, когда шел следом за…
— Если бы он остался жив, — усмехнулся Беркович, — то мог бы прямо показать на человека… Потому его и убили.
— Послушайте, — сказала Сима. — Мне в голову пришла одна мысль…
— Да? Мне тоже. Давайте сравним. Не исключено, что мы думаем об одном и том же. Я вот о чем подумал: может, это только на первый взгляд кусочки дерева одинаковы? Может, они все-таки разные? Резать скульптуру Пундак не мог, но, возможно, он все-таки старался поставить каждому человеку в соответствие именно такой, а не иной, кусок дерева? Своего рода знак, символ — ведь он говорил, что изображает внутренний мир…
— Да, — кивнула Сима. — Я в свое время рассматривала эти кусочки. Они разные. Один чуть длиннее, другой скошен, у третьего выемка… Все разные, все. Может, действительно… И если сегодня ночью Реувен увидел кого-то и изобразил его, то можно сравнить этот кусочек дерева с другими и…
— Нет, — с сожалением сказал Беркович. — Только Пундак знал, какая деревяшка кого изображает. А Пундак мертв.
— Не только, — сказала Сара. — Я ведь была его лечащим врачом. Много с ним говорила… Не уверена, что запомнила все деревяшки, но большую часть… Послушайте, сержант, давайте попробуем! Где эта деревяшка?
— У эксперта, он забрал ее в качестве улики, найденной на месте преступления. Если Хан еще не уехал…
Беркович с доктором сбежали на первый этаж и перехватили эксперта у выхода, он пожимал руку главврачу.
— Меир, на минуту! — отозвал эксперта Беркович. — Где та деревяшка, что была в руке убитого?
— В моем портфеле, а зачем она тебе?
— Давай, потом объясню, — нетерпеливо отмахнулся сержант.
Несколько минут спустя в палате, где стояла кровать Пундака и где на тумбочке рядами лежали совершенно одинаковые на первый взгляд кусочки дерева, доктор Сима Букер держала в руках две деревяшки и повторяла: