-- Квартира эта -- только чтоб редакторов обмануть, что, мол, у меня как у всех людей "с положением". Мне самому это чуждо. Но признаюсь, вещи красивые меня радуют. Я жил всегда бедно, неустроенно, совсем недавно получил возможность украшать свою жизнь. Видите эту венецианскую люстру -я сначала в нее влюбился, как в молодости влюбился в невесту. Недавно купил в комиссионном тросточку с золотым набалдашником. Возможно, с ней гулял лет сто тому назад какой-нибудь Чаадаев. Поверите ли? На ночь клал с собой в постель, чтоб не расставаться и вспомнить, как только утром проснусь.
В тот вечер в ответ на мои признания он пересказал мне свою жизнь, и мне стали понятны загадки: дырка на пятке (домашние туфли без задников открыли этот секрет); при роскошных стенах и мебели -- дешевая канцелярская пепельница; кашне на столике в передней -- грязноватая тряпочка, свернутая в жгут; это сукно, купленное втридорога у спекулянтки; Аксюша в креслах "ампир", с тоненькой косицей на спине, прикрытой монашеским платочком; вся случайность и ненужность этого ампира "как у всех" -- вся нищета этого богатого дома.
Не этим ли объясняется: то напыщенность, то детская доверчивость: "вот я весь перед тобой, ничего не знаю, помоги мне! Может быть, я совсем не хорош и никому не нужен".
Это дошло до меня во второе наше свиданье, когда он рассказывал, как в лесу сидит неподвижно и вызывает к жизни лесные существа: они проходят мимо, принимая его за камень. Рассказал, а после вдруг испуганно и доверчиво поднял на меня глаза: это были глаза ребенка... Голодный добрый ребенок, а не хитрец, не юродивый и совсем уж не "Пан"!
"Так вот именно я и жил и об истине не думал: истина была в моей совести. В моей походной сумке всегда лежит достаточная тяжесть, и потому я никогда для здоровья не прибегаю к спорту. Здоровье у меня в сумке, а истина -- в совести.
-- И вас это удовлетворяло?
Я так жил..."
"Я сказал своему секретарю:
Мое самохвальство вас дергает?
Она ответила:
Нет, я начинаю уже привыкать.
В. Д., копаясь в моих архивах, нашла такой афоризм: "У каждого из нас есть два невольных греха: первый, это когда мы проходим мимо большого человека, считая его за маленького. А второй -- когда маленького принимаем за большого". Ей афоризм этот очень поправился, и она раздумчиво сказала:
-- Что же делать, у меня теперь своего ничего не осталось -- буду этим заниматься,работой над архивом, как своим делом.
Ко мне подходит то, что есть у всех и считается за обыкновенное, и потому они этого не замечают. А мне это приходит как счастье. Так было у меня с желудком, что сорок лет я курил и нервные узлы, управляющие желудком, были закупорены. А когда я бросил курить, то узлы откупорились и организм стал действовать на старости лет как у юноши. То же самое происходит теперь и с душой: моя душа открывается..."