Шореш произнес фразу на одном дыхании и готов был продолжать в том же духе, но Беркович остановил его словами:
— Минуту. Если я правильно понял, вы предлагаете задержать Реувена Бака в момент, когда он возьмет у вас деньги.
— Так я и говорю, вы даете десять тысяч и отмечаете номера или как-то там еще, а я ему в конверте, а вы входите, и тут все ясно…
— Понятно, — прервал Беркович. — А прокурор одобрит такую операцию? — обратился он к инспектору.
— Уже одобрил, — кивнул Хутиэли. — На такие случаи деньги всегда находятся, тем более, что они все равно возвращаются в казну. Уважаемый господин Шореш, — продолжал инспектор, — в три часа вы получите конверт с деньгами и инструкции. Старший сержант объяснит вам, что делать. Всего хорошего.
Когда Шореш покинул кабинет, Беркович сказал инспектору:
— Теперь я понимаю, почему вы сказали, что иногда вам не нравятся победы.
— Неприятный тип, верно? — пробормотал Хутиэли. — Но, к сожалению, он прав, скорее всего. Объясни ему последовательность действий, хорошо? Банкноты будут помечены радиоактивным кобальтом, ребята из технического отдела обещают к трем успеть.
— К трем, — сказал Беркович, — хорошо, я тоже постараюсь успеть.
Оставшееся до трех время старший сержант потратил, чтобы навести в местном отделении «Амидара» справки о Реувене Баке. Человек этот работал в компании много лет, был на хорошем счету и действительно, как сказал Хутиэли, имел жену и пятерых детей, которых вынужден был кормить на свою небольшую зарплату. Правда, с квартирой у него проблем не было — жил он в амидаровском доме. Беркович старался действовать осторожно и был уверен, что его вопросы не вызвали подозрений ни у служащих компании, ни у самого Бака, с которым старший сержант тоже поговорил несколько минут, выбрав для этого благовидный предлог получения консультаций по какому-то вымышленному уголовному делу. Полученные сведения Берковича вполне удовлетворили, и в три часа, когда Шореш вошел в его кабинет, настроение у старшего сержанта было прекрасным.
— Вот здесь, — сказал Беркович, — десять тысяч шекелей двухсотшекелевыми купюрами. Пересчитайте — пятьдесят купюр.
— Ну что вы, старший сержант, — смутился Шореш, — раз вы говорите, что пятьдесят…
— Купюры меченые, — продолжал Беркович, — номера их тоже записаны, они в этом списке. Подпишитесь здесь… Спасибо. Я кладу деньги в конверт и запечатываю его. Теперь распишитесь на этой бумаге… Спасибо. Смотрите, господин Шореш, не потеряйте конверта, иначе мы не уличим взяточника, а деньги придется вам возвращать из своего кармана.