— Мы, товарищи, собрались здесь с вами не на лекцию. Нет у нас для этого времени. Но война поставила перед нашей армией новые задачи, которые должны решать и мы с вами, выполняя свой долг перед Родиной. Если мы их решим, будем бить насмерть врага. А не решим — будем сами биты… И это заставляет меня высказаться по вопросам, о которых вы здесь спорили. Спорить и думать нам всегда полезно. И выводы делать, что верно, а что просто заблуждение. Боевой и полевой уставы наши не устарели, товарищи. Написаны они были на основе современной и передовой советской военной науки. — Комдив тронул левой рукой подбородок, прищурился. Все следили за ним с напряженным вниманием. — Но война показала, что некоторые положения уставов разработаны были только теоретически. Слабым местом в боевой подготовке наших войск была неправильная организация противотанковой обороны. Вот к примеру… Устав наш требовал, чтобы оборона создавалась как противотанковая, но главной задачей считалось уничтожение пехоты противника. А это ошибка. Мало мы перед войной проводили учений, на которых бы обучали этому командный состав и бойцов.
— Как нас учили, так и мы учили, — сказал командир первого батальона.
— Конечно, да и условностей было много в обучении, — подтвердил командир полка Бурунов. — Фанерные, в лучшем случае, танки на занятиях. А о борьбе с воздушным противником и совсем забывали…
— По-моему, — сказал комдив, — и вопросы организации противовоздушной обороны тоже плохо были разработаны в уставе. Вот вам, товарищи, и одна из причин танкобоязни и самолетобоязни в первые месяцы войны. И успехи немецких танков я отношу к нашей теоретической недоработке — отсутствию в уставе вопросов обеспечения стыков между частями и флангами. Оборона этих уязвимых мест в боевых порядках войск была у нас непродумана. Прорвутся один-два танка — поднимается иногда паника. Или, к примеру, как мы неумело использовали огневую мощь винтовки. У немцев автоматы, а у нас их еще мало. Но русская наша трехлинейка при залповом огне взвода или роты дает не меньше эффекта, чем трескотня немецких автоматов. Нельзя сказать, чтобы тяжелые бои прошли для нас впустую. Пусть пока еще это новинка, но после боев под Москвой мы стали применять траншеи вдоль переднего края в ротных и батальонных районах…
— Машину бы кто-нибудь придумал траншеи эти копать, вот это было бы дело, — сказал один из комбатов.
— Машину бы надо, — поддакнул Шаронов.
— Сейчас, товарищи, — продолжал Канашов, — мы создаем у себя противотанковую оборону по-новому. А ведь противотанковых опорных пунктов у нас до войны уставом не предусматривалось.