— Выполняйте приказ, товарищ майор.
К трубке подошел начальник штаба.
— Здравия желаю, товарищ полковник, — глухо сказал он.
— Здравствуйте. Вам приказываю: пока будет отдыхать командир полка, проследите до конца, чтобы ни один белофинский лыжник не просочился в наш тыл. Предложите окруженной группе сложить оружие, а если откажется…
— Уничтожить, — перебил его начальник штаба.
— Никогда не торопитесь. Б бою это может выйти вам боком. Помните: перед вами опытные и смелые враги. И пришли они не с новогодними поздравлениями. Действуйте. И докладывайте мне о ходе боя.
— Есть, товарищ полковник.
Потекли минуты тревожного ожидания.
Не спалось бойцам, хотя было уже далеко за полночь. В одиннадцать в землянку к ним зашел командир взвода младший лейтенант Малахов, поздравил с наступающим Новым годом, пожелал исполнения желаний. Всколыхнули бойцов эти простые слова, взяли за душу. И расселись они кто где мог, достали из вещевых мешков нехитрую солдатскую закуску, поделили между собой положенные фронтовые сто граммов. Младший сержант Еж сказал улыбаясь:
— Выпьем, друзья, по всей, чтобы веселей было…
Чокнулись дружно и выпили. Кто-то предложил:
— Хлопцы, песню!
— Давай нашу, русскую.
— Куралесин, бери гармонь да запевай, а мы подтянем.
— Голос у меня, братцы, того, сел…
— Старшина, дай-ка ему сто граммов. Для артиста не жалко.
Куралесин для приличия стал отказываться, потом безнадежно махнул рукой и выпил. Еж взял его кружку и сказал:
— Наш Фома не пьет вина. Выпьет, поворотит и в донышко поколотит.
Куралесин достал двухрядку, для фасона прошелся по ладам, и вот тихо поплыла полюбившаяся всем песня, родившаяся в заснеженных полях Подмосковья в 1941 году:
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза…
В памяти всплывали далекие, но близкие сердцу родные люди, дом, в котором вырос, девушка, которой не решался еще сказать слова любви, а вынашивал их долгие месяцы. И оттого, что родные и близкие сейчас далеко, «а до смерти — четыре шага», и оттого, что враг угрожает Родине, — в горле появляется горький комок, а в сердце вскипает ненависть.
Допели песню, задумались. Лишь один боец ходил по землянке и приставал ко всем:
— Хлопцы, а хлопцы, да шо вы оглохли? У кого часы е? Мэни скоро напарника на посту зменить треба…
— Ну, чего пристал с часами? — крикнул басовитым голосом боец Охапкин. — Не видишь, о деле люди спорят.
Вошел Сенька Галушко — ротный повар, прозванный Черпаком за высокий рост, длинную тонкую шею и крупную голову. Недавно он был в командировке в прифронтовой деревне и женился на белобрысенькой девушке, фотографию которой показывал всем при удобном случае.