Я, завороженная было подавилась возмущением, но дракон, выдержав мой убийственный прищур, лишь хмыкнул.
— А потом все пошло наперекосяк. За мною пропущенные практически два года подряд, когда я не смог приехать к пятнадцатилетию, ты сильно изменилась физически и морально, повзрослела… Успела влюбиться. И тогда мы оба все испортили. Ты — безответственностью на почве подростковых заскоков, я — дав волю ревности и гневу. Я хотел тебя наказать, я хотел сделать это так, чтобы ты запомнила на всю жизнь. И ты запомнила. Ты запомнила и ненавидишь меня по сей день.
Тон дракона стал до абсурдности спокойным, но лицо, повернутое ко мне, словно закаменело. А я, переваривая все услышанное, поняла, что еще никогда, как ужасная эгоистка, не смотрела на нашу историю с его стороны. Может быть потому, что просто не думала о нем как о человеке со своими эмоциональными мотивами, ведь он всегда был для меня, как-никак, а все-таки главным злодеем сказки… Но у настоящих злодеев не может быть чувства чести и этой поразительной искренности.
Как я и сказала, у него не было ко мне любовных чувств, даже банального физического желания не особо было заметно. Но был интерес к той, что стала фактически… Красками на серый холст? Он стремился рисовать мною свою картину, он хотел правильных, устойчивых и ярких отношений.
И просил меня поддержать их. Всего лишь поддержать в ответ на все замечательное, что делал для меня лорд на протяжении моего детства. Черт возьми, меня уже должно было бы после всего этого сгрызть чувство вины, однако в памяти все всплывали небесно-голубые глаза.
У погибшего по нашей вине были чистые глаза. Прощают ли так просто убийство невиновного?
Ошарашенная новой информацией, я молчала. Магистр, отвернувшийся к окну, мне казалось, завершил свою исповедь, и я как-то уже начала незаметно собираться вставать и потихоньку уходить.
— Я не жалею, что заставил тебя поплатиться муками совести за ту глупость, Мариабелла, — вдруг прозвучало от него прохладное. — Однако есть момент, который, возможно, изменит твое отношение ко мне в хорошую или плохую сторону.
Вдруг скрипнула ручка двери, прерывая магистра на полуслове. Причем, как мне казалось, весьма важном должно было быть полуслове, так что я едва сдержала стон, когда спустя секундную короткую дробь громогласного стука вошла Нельха.
Уборщица сначала закрыла на автомате за собой одну из открытых ею тяжелых дверей, а уже затем повернулась, ставя ведро со стуком на пол, и заметила присутствующих.
— Ой, — по-старчески забавно-скрипуче выдала она, смутившись. — Вы меня уж простите, сказали срочно прийти, пока тут форточка…