К полудню зной стал таким безжалостным, а на тропе было настолько негде укрыться от солнца, что я, честно говоря, уже гадала, переживу ли этот день.
Я была камешком. Я была листом. Я была корявой древесной веткой. Я была для них ничем, а они были для меня всем.
Я отдыхала везде, где удавалось найти тень, в самых причудливых деталях грезя о холодной воде. Жар был таким мощным, что мои воспоминания о нем – не столько ощущение, сколько звук; писк, который достигал диссонансной пронзительности, исходя из самого центра моей головы. Несмотря на все, что мне до сих пор пришлось вынести на маршруте, я ни разу не думала о том, чтобы повернуть обратно. Но теперь, всего лишь на десятый день похода, я дошла до точки. Я захотела сдаться.
Спотыкаясь, я брела на север, в Кеннеди-Медоуз, в ярости кляня себя за эту безумную идею. Где-то люди сейчас жарят шашлыки и проводят выходные, нежась на берегах озер и дремля в гамаках. У них сколько угодно кубиков льда, и лимонада, и прохладных комнат, где температура не поднимается выше +21 градуса. Я знала этих людей. Я любила этих людей. А еще ненавидела их – за то, как далеки они от меня, бредущей на грани гибели по маршруту, о котором даже слышали-то немногие. Я собиралась все это бросить. Бросить, бросить, бросить, бросить, напевала я себе под нос, и стонала, и шла, и отдыхала (десять, пять, десять, пять). Я дойду до Кеннеди-Медоуз, заберу свою коробку с припасами, съем все до единого батончики, которые уложила в нее, а потом поймаю попутку до любого города, до которого согласится довезти меня остановившийся водитель. Доберусь до автобусной станции, а уж оттуда поеду куда-нибудь еще.
Что я наделала? Почему я сама запутала себя в прискорбный клубок, состоявший из героина и секса с мужчинами, которых я едва знала?
На Аляску, решила я. Потому что уж на Аляске-то точно есть лед.
Когда решение сдаться устоялось, я нашла еще одну причину, чтобы подкрепить свою убежденность в том, что весь поход по МТХ был невообразимо дурацкой идеей. Я отправилась в поход по этому маршруту для того, чтобы поразмыслить о своей жизни, обдумать все, что сломало меня, и сделать себя снова цельной. Но дело в том, что, по крайней мере, до сих пор я была полностью поглощена исключительно сиюминутным и физическим страданием. С тех пор как начался поход, воспоминания о мучениях моей жизни лишь изредка мелькали в памяти. Почему, о почему моя милая мама умерла и как получилось так, что я могу жить-поживать себе без нее? Как могла моя семья, некогда столь дружная и крепкая, распасться так быстро и безвозвратно сразу после ее смерти? Что я наделала, разрушив свой брак с Полом – надежным, ласковым мужем, который так верно любил меня? Почему я сама запутала себя в прискорбный клубок, состоявший из героина, Джо и секса с мужчинами, которых я едва знала?