От мороза спасает хорошая одежда. Я чувствовал себя на Чукотке довольно недурно даже при 54 градусах ниже нуля, ибо тогда была абсолютная тишина. Сейчас всего несколько градусов, но я переливаюсь дрожью, как лист в осеннюю бурю. Пронзительный ветер, от него нет спасения. Не защищает даже оленья шкура. Кстати, когда стало не в меру прохладно, я взял одну из шкур, сделал в центре крестообразный разрез, и стал надевать мех поверх реглана. Я был похож на какого-то пещерного жителя доисторической эпохи; надо мной беспощадно трунили, но я смеялся:
— Зато мне тепло. А давить фасон, обольщать медведиц —предоставляю вам эту возможность.
Холодно. С ужасом думаю, что будет в полете.
Идём на взлёт. Бухта полна льдом. Идём узким фарватером чистой воды. Чуть ошибёшься — дно лодки будет пробито, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Оторвались. что разделывают моторы! Они, как чахоточный больной, заливаются в сплошном кашле. Взбесившийся бензин способен на самые пахабные штуки. Проходит десять, двадцать, тридцать минут. Моторы неуёмны в своей дикости. Мы идем над сплошными ледяными полями. Если так будет продолжаться дальше…
Поворачиваем обратно. Отступаем, не доходя 50 миль до Северной Земли. Лучше отступить, чем быть битым. Глупо погибать из-за дурацкого упрямства. Кое-как дотянули до шхер Минина, и, как только вновь повстречали тепло, моторы перестали чудить… Через пару часов были на месте катастрофы.
Неподалёку от устья Пясины, завалившись на левый борт, как подраненное исполинское животное, лежал «Зверобой». Шхуна стояла, выражаясь на морском жаргоне, на «мертвом якоре». Два года назад он был известен под именем «Браганца». Эта посудина сшита из доброго дерева и построена талантливыми людьми. Участвовала в плавании по оказанию помощи экипажу дирижабля «Италия». Она не очень-то отставала от «Красина», ледокол настиг и обогнал шхуну только у Семи островов, т. е. когда до группы Вальери оставалось всего каких-нибудь 40—50 километров. Пробиваясь через льды, мы прошли почти рядом тогда. На мачте шхуны красовались флаги: «Желаем счастливого плавания».
Впоследствии «Браганца» была куплена нами для зверобойного промысла.
— Как это случилось?
Ну, как это случилось. Это случилось очень просто. Капитан Петранди вёл шхуну с Пясины. Шхуна уже вторую неделю плавала в совершенно необследованных водах. Человек может не спать день, два, три, но на четвертые сутки он уже чувствует некоторую, вполне законную слабость. Петранди не спал больше. Сдав своему помощнику штурвал, он спустился с капитанского мостика вниз, чтобы выпить стакан чая. Судно налетело на «кошку» (подводная каменная гряда). Её стало бить о камни. Радист едва успел передать пару фраз о катастрофе, как появилась пробоина и радиорубка была залита водой. Люди целы. Вот придут теплоходы — может быть, удастся подвести пластырь под пробоину, откачать трюмы и стащить «Зверобоя» с мели. Нашу машину посылают навстречу теплоходам. Мы должны как можно быстрее доставить водолазов. Спасение шхуны зависит от того, насколько долго продержится штилевая погода. Водолазы в шторм не работают. Первый же шторм — конец Зверобоя».