Миновав охрану и войдя в комнату, они переговорили с врачом и услышали неутешительный прогноз. Константину остались считанные часы.
Бенедикт подошел к кровати отца и взял его за руку, но когда старик открыл глаза, он посмотрел не на своего сына, а на Тео.
— Я знал, что ты придешь, — надрывно просипел он. — Ты пришел выказать свое недовольство, прежде чем я умру.
— Может быть. Может, настало время. — Тео так долго носил все в себе, что иногда буквально задыхался от этого бремени. — Я знаю, что ты убил моих родных. У меня есть все необходимые доказательства, и мне все равно, станешь ли ты отпираться или исповедоваться. Это было твоих рук дело. И я знаю причину. Неотвеченным остался только один вопрос. Бенедикт знал о твоих планах?
Мертвенно-бледный старик облизал свои тонкие губы и попытался заговорить. Но потом закрыл глаза и рассмеялся.
— Так вот что не давало тебе спать по ночам, мальчик?
— Да, — ответил Тео и посмотрел на застывшее лицо Бенедикта.
— Отец, что ты…
Он запнулся, глядя на старика, который закашлялся, а потом продолжил смеяться.
— Мой слабый, жалкий… сын. Думаешь, я не знаю о твоей содомии или о твоих планах отречься от своей семьи? Невелика потеря. Невелика потеря.
Бенедикт в ужасе отпрянул от него, но Тео продолжал напирать на старика.
— Я с тобой говорю. Бенедикт знал о твоих планах или нет?
— Такой же слабый, как его мать… Мягкотелый…
— Отвечай мне!
— Даже не мечтай, — злобно сверкнул глазами Константин.
Но Тео больше не смотрел на своего дядю, его внимание полностью переключилось на потрясенного Бенедикта.
— Ты знал? Поэтому ты спас меня?
— Так вот что ты обо мне думаешь! Ты и правда считаешь, что я спас тебя, но дал погибнуть твоим родным? Тео, ради чего? Зачем? Потому что я сын своего отца? Вот за что ты наказываешь меня все эти годы?
Он попятился к двери, глядя на Тео и своего отца, словно боялся повернуться к ним спиной.
— Отец, я никогда не был сыном, о котором ты мечтал. Я всегда понимал это. И всегда искал твоего одобрения больше, чем чего-либо другого. Но я больше не нуждаюсь в нем. Я представляю собой ценность, пусть не в твоих глазах или в глазах короля, но в глазах другого человека, и мне хватает этого. — Потом Бенедикт повернулся к Тео: — Я отрекаюсь от тебя. — Его голос дрожал. — И впредь не хочу иметь с тобой никакого дела. Мы больше не родственники. У меня нет короля. А теперь прочь с моих глаз, пока умирает мой отец, а потом я уберусь прочь с твоих.
Тео чувствовал себя раздавленным. Он добился только того, что вызвал смех этого нечестивого старика и нанес смертельную обиду Бенедикту.