Кроме того, в воде нуждались не только люди, но и животные. Луговая зелень, спелые хлеба, листва деревьев, уже сыпавшаяся с веток, несмотря на середину лета, — все это сохло и умирало под ярким, неистощимым и беспощадным солнцем.
Когда процессия приблизилась к воротам дома, Джонс высунулся из окна. В правой руке он сжимал маленький автоматический пистолет, в левой — белый носовой платок. Под его насмешливым взглядом люди постепенно замедлили шаги и остановились. Для делегации их, пожалуй, было многовато. Все смотрели на пистолет писателя. Слышались тихая возня и шушукание: никому не хотелось выходить вперед.
Вид у толпы был не слишком грозный. Преобладали женщины, поскольку мужчины не хотели оставлять свою работу. Верховодила в этой группе, безусловно, миссис Флюк, стоявшая на почетном месте в самом центре, куда, как обратил внимание Джонс, ее настойчиво подталкивали сзади. Рядом разместились миссис Пайк и местный водовоз, Томас Парт. Однако не было видно ни миссис Пэшен, ни миссис Теббаттс.
Джон повысил голос и произнес весело, но решительно:
— У меня заряженное оружие, и я буду стрелять в каждого, кто войдет в эти ворота без моего разрешения. Если намерены что-нибудь сказать викарию, можете выставить несколько парламентариев, и я впущу их, дав знак платком.
— Мы просто хотим воды, пастор знает! — раздался чей-то голос.
— Почему он не желает помочь нам? — спросил другой.
— Вода нужна всем!
— Он мог бы помолиться о дожде!
— Мы не станем никого посылать. В доме полно полиции.
Последние слова принадлежали Томасу Парту. Он слыл в деревне водоискателем и держал в руке ивовый прут. Джонс не ответил. С улицы никто не видел его спутников в глубине комнаты. Неожиданно в стену возле окна ударился брошенный камень, и Джонс сразу выстрелил, но поверх толпы. Кто-то из женщин закричал, люди начали отступать. Самые отважные потрясали кулаками, и один из них крикнул:
— Ты такой смелый, потому что здесь нет наших ребят!
— Кто привел Старого сатану с Гутрум-Даун? — воскликнул его сосед.
— Он крадет наших детей!
— А кто убил Миддлтона?
— Сын ведьмы и шлюхи!
— Кто обесчестил девчонку доктора?
— Сейчас они кинутся на штурм! — бросил Джонс через плечо.
Но он ошибся. Пошумев, покричав и швырнув еще несколько камней, толпа вскоре разошлась.
— Они вернутся вечером, когда мужчины придут с работы, — заметил Хэллем.
Однако он не выглядел встревоженным. Наоборот, казалось, чем более накаленной становилась ситуация, тем спокойнее и разумнее он становился. Вероятно, викарий не был человеком действия, но умел сосредоточиться в трудную минуту и обрести странное умиротворение в победе над собственными страхами.