Я невольно закашлялся, прикрыв рукой микрофон и надув щеки. Нельзя, чтобы Эми засекла страх у меня в голосе, так что попробовал просто проглотить тугую царапающую горечь, перехватившую горло.
– Я очень тебя люблю, зайчик. Совсем скоро увидимся. Ничего не бойся. Я не допущу, чтоб тебя кто-нибудь обидел. Ты ведь мой ангел, не забыла?
– Папа?
«1–646–695–8875».
– Да?
– А мама с тобой? Можно я… Ну пожалуйста… Я хочу с ней поговорить. Я хочу, чтобы ты… Хочу, чтобы вы с мамой меня забрали. Я люблю тебя. Пожалуйста, папочка, забери меня отсюда!.. Ну пожалуйста…
Тут она окончательно сломалась, и бессвязные мольбы перешли в судорожные всхлипы почти на самой границе истерики, которые сразу же ушли на задний план – телефон у нее забрали.
Быстро сморгнув с глаз одинокую слезинку, я попытался опять позвать ее, но слова комом застряли в горле. Артурас молча чиркнул пальцем по горлу. Отведенное им время истекло, и он протянул руку к телефону.
«1–646–695–8875».
– Солнышко, все хорошо. Не плачь. Я тоже тебя люблю, – проговорил я, возвысив голос, который вдруг стал вязким от страха и злости.
Артурас нажал на отбой.
Мне хотелось их всех убить. Прямо сейчас, прямо здесь. Остановил себя только каким-то невероятным усилием воли. Нельзя допустить, чтобы такое произошло. Только не сейчас. Их трое. Да, я быстр, но даже при всей моей скорости хоть кто-то из них да успеет сделать телефонный звонок. Звонок, который оборвет жизнь моей Эми. Я постарался думать о чем-нибудь другом.
– Где моя жена?
– Она не знает, что Эми пропала, насколько нам известно, – ответил Волчек. – В школе считают, что мы забрали ее в безопасное убежище. Поддельная ксива охранника вопросов у них не вызвала. Ваша супруга не ждет Эми домой до завтрашнего вечера. Жена вас не побеспокоит. Нас тоже. А если поднимет шум – отправится к своей дочке.
Я осторожно покачал головой с боку на бок, чтобы размять шею и утихомирить боль, которая расползалась по плечам и, казалось, проникала прямо в мозг. Эми знала, что происходит нечто плохое. Своим «защитникам» не доверяла. Не купилась на их объяснения. Не помню, чтоб она когда-нибудь была так испугана. Последний раз действительно сильный страх ей довелось испытать полтора года назад, когда на уроке английского в школе им дали задание подготовить речь и произнести ее на общем собрании учеников. Весь день тогда Эми просидела в столовой у нас дома, тихонечко всхлипывая над листочком. Я прочитал – речь вышла хоть куда. Проблема была в том, чтобы произнести ее, стоя перед сотней других детишек. После множества ободряющих слов она решилась выступить со своей речью передо мной, но так и не закончила ее – застыла, подавившись словами, потом расплакалась.