Снова усмехнувшись, Давлят вопросительно посмотрел на Егорова, и старшина вытащил из-под подушки и положил перед ним планшет с топографической картой Полесья и пистолет «ТТ». Давлят развернул карту. Сразу бросились в глаза жирные красные отметины: Логишин, Дрогичин, Дороховичи — места, близ которых были разбиты наши отряды.
— Хорошо потрудился, собака! — сквозь зубы процедил Гуреевич.
— Радиопередатчик имели? — спросил Давлят.
Родзинский кивнул.
— Где он?
— Там, в сторожке. То есть не в самой сторожке, а рядом, в дупле дуба, двести десять шагов от крыльца, на восток. Не успел прихватить, — сказал Родзинский с явным сожалением.
— А без него как без рук? Такого варианта не предусматривали? — спросил Давлят.
— Нет, почему? — возразил Родзинский. — У меня было задание проникнуть в отряд и заслужить ваше доверие.
— У нас его заслуживают кровью, — не сдержался Гуреевич. — Не вышло б у тебя, падла! — грохнул он кулаком по деревянному столику, и Родзинскому это понравилось больше, чем спокойно-насмешливый тон Давлята.
— Вышло бы! — огрызнулся Родзинский. — Если бы не этот пес Юзеф, еще как вышло бы!
Давлят остановил Гуреевича взглядом. Гуреевич отвернулся.
— С лошади слезли, Родзинский, а за стремя держитесь?
— Для меня теперь и тот, и этот свет одинаковы. Не казните вы — казнят свои. Провалившихся разведчиков не милуют.
— И вы это раньше знали?
— Знал.
— Так что же вас заставило пойти к ним в услужение?
— Я идее служил.
— Какой?
— Они вернули нам наши земли, нашу усадьбу, наша имущество. Они снова возвышают нас над быдлом…
— Короче говоря, — перебил Давлят, — имущество вам дороже жизни? Хороша идея! — засмеялся он и, переглянувшись с Гуреевичем, приказал старшине Егорову увести шпиона в отдельную землянку и держать его там под усиленной охраной.
Родзинский шагнул к выходу, но, словно что-то вспомнив, вдруг остановился и сказал:
— У меня одна просьба…
— Какая?
— Если можно, я прошу… не поручайте исполнить приговор Юзефу, очень прошу.
Давлят смерил его презрительным взглядом, Гуреевич ожег гневным, но оба не сказали ни слова.
Родзинский ушел сгорбившись, с низко опущенной головой.
Оберштурмбанфюрер СС Зингер рвал и метал. Провалить так блестяще задуманную, так удачно начатую операцию!.. Этот щенок, сволочь, этот Hundsfott[31] Родзинский выдал не только двух других «летчиков», но и завалил еще целый ряд агентов, раскрыл многие оперативные и стратегические планы. Все летит к черту! Надо штопать, латать, восстанавливать сеть там, где можно, и плести новую. Надо в ускоренном порядке кончать с массой партизан и уничтожать то, что ее питает, что вырастает на смену… истреблять всех поголовно — кварталами, улицами, деревнями!