— Сафоев дома?
— Уже? — вырвалось у Бибигуль.
Усто Шакир не ответил, крикнул: «Товарищ Сафоев!» — и, когда тот вышел, сказал, чтобы быстрее переодевался и шел в райком, где собирают всех членов райкома и райисполкома.
— Что случилось? — спросил Сафоев.
— Не знаю, — пожал плечами усто Шакир. — Кто-то приехал.
Бибигуль стало ясно, что разлука близка. Муж торопливо натягивал брезентовый плащ, а она застыла, прижав руки к груди, с широко открытыми, немигающими, влажными глазами.
— Не волнуйся, я скоро вернусь, — сказал муж.
Однако из райкома он вышел уже далеко за полночь и вместе с усто Шакиром прошел прямо к себе в исполком, где собрал все бумаги, вручил их усто и, усмехаясь, сказал:
— Теперь вы и раис[2], и его зам…
— Да, вчера ушел раис, сегодня уходите вы, — угрюмо произнес усто Шакир. — Боюсь, что дня через два-три останусь за весь исполком.
— Ну-у, до этого вряд ли дойдет, — засмеялся Сафоев.
— Не скажите. Раз сведения о движении Ибрагим-бека подтверждаются, то может случиться, что бои развернутся и в нашем районе.
Поначалу Сафоев вроде бы пропустил эти слова секретаря исполкома мимо ушей. Но, видно, застряли они где-то в подсознании, если некоторое время спустя перед его мысленным взором вдруг отчетливо, словно на географической карте, возникли очертания района и он увидел, что Дангара не так уж далеко от места событий. Во рту сразу пересохло, язык стал чужим. Сафоев услышал топот и ржание коней, выстрелы, крики и представил, как мечутся люди в красных отблесках пламени, и искаженное страхом лицо жены, и большие, широко раскрытые глаза Давлята…
— Ничего, брат, теленок дальше сеновала не бегает, — донесся тихий, будто болезненный голос усто Шакира. — Не впервой нам встречать таких беков.
— Да, не впервой, — повторил Сафоев, утирая рукавом холодный пот со лба. — Не впервой… Раздавим! Теперь навсегда. — Он протянул руку и сказал: — До свидания, усто. Хочу попросить вас не забывать моих, хоть изредка навещать.
— Об этом не стоит просить, конечно, не оставим! — ответил усто Шакир.
Он проводил Сафоева до самого дома.
Бибигуль еще не ложилась, сидела у погасшего очага, обхватив руками колени и прислушиваясь к каждому шороху. Когда она узнала, что мужу надо отправляться в Куляб, к месту сбора, с утра, то и вовсе не сомкнула глаз. Муж, прижимая ее к себе, говорил:
— Не изводи себя понапрасну, родная, все обойдется. Обойдется, милая, вернусь я домой… Похуже бывало, а теперь уж в последний раз, добьем до конца… Не надо, не плачь, ну не надо… Я просил усто Шакира, он вам поможет…
— Я не плачу, — отвечала Бибигуль прерывистым, горячечным шепотом. — Не плачу… Мы обойдемся, напрасно просил. Главное, вернулся бы живым и здоровым…