И наконец лабрадор выбрался из трубы, пробежался по другому забетонированному кювету и оказался на лугу со слегка переросшей, но всё равно очень приятной ярко-зелёной травкой, тёплой и мягкой.
Крепыш и Гизмо яростно отряхивались, брызгаясь во все стороны грязной водой из сточной канавы. Макс, увидев своих всклокоченных друзей, едва не расхохотался. Хотя сам-то он, наверное, выглядел не лучше после всех тягот их путешествия.
– Мы молодцы! – протявкала Гизмо. – Это было… интересно.
– Ну да! – гавкнул Крепыш. – «Интересно» – самое подходящее слово. Я рад, что снова вижу солнце и траву. Привет, трава! А ну расступись!
Такс повалился на землю, стал кататься по траве и тереться о неё всем телом. Он закрыл глаза от удовольствия, выставил брюшко на солнце, и как раз в этот момент в животе у него громко заурчало.
– О-ох! – заскулил Крепыш. – Шарики! Вкусные, чудные шарики! Зачем мы вас оставили?!
Макс тем временем озирался, пытаясь понять, где они оказались, и обнаружил, что совсем рядом от них, метрах в тридцати, стоит трёхэтажный дом. Он был окрашен в цвета восходящего солнца – жёлтый, как сливочное масло, и кремово-оранжевый. Местами, особенно на углах, краска облезла, и из-под неё виднелась потемневшая древесина. В окнах висели тонкие кружевные занавески, но они были кое-где сорваны с прищепок, а за ними в комнатах царила тёмная неподвижность.
Дом стоял на углу, где от шоссе отходила в сторону боковая улочка. Вдоль неё тесно, почти стена к стене, приткнулись друг к дружке с десяток одинаковых строений. Это выглядело странно: свободного пространства между домами в пригородах и в маленьком городке рядом с Анклавом было гораздо больше, и все домики всегда были разные. Но здесь все дома были одной высоты, одинаковой формы, кирпичные или окрашенные в одни и те же цвета, перед каждым – небольшой газончик.
Ни в одном окне не горел свет, во дворах было пусто, как в том маленьком городке, – ни машин, ни людей. Птицы не сидели на проводах или под окнами и не будили утренним пением сонных людей.
Одинаковые, похожие на коробки дома стояли заброшенные. Ещё одна безлюдная улица.
– Ну что же, дома рядом, – объявил Макс, стараясь скрыть грусть в голосе. – Не поискать ли нам тут еду и место для ночлега?
– Меня уговаривать не надо! – пролаял Крепыш, вскакивая на лапы.
– Погодите, – сказала Гизмо. Она стояла напряжённая, уши торчком, глаза бегали из стороны в сторону. – Вы ничего не чувствуете? – спросила она.
Макс ещё раз обвёл взглядом улицу:
– Ты о чём?
– За нами… следят.
Как только Гизмо произнесла эти слова, шерсть на холке у Макса вздыбилась, по спине до самого хвоста пробежала дрожь. Он бросил взгляд назад, на трубу, опасаясь, что волки разгадали их трюк и в любой момент могут показаться оттуда.