– Тебе не придется сражаться, святой отец, – сказал я.
– Всем нам придется, господин.
Он отошел назад и оглядел меня с головы до ног, чуть улыбаясь.
– Ты вырос, – сказал он.
– Так обычно и бывает, отец.
– Я помню, каким впервые тебя увидел. Ребенком. Теперь я тебя боюсь.
– Будем надеяться, что враг тоже испугается, – сказал я, не вполне понимая, о каком враге говорю – об Одде или Уббе.
Хотелось бы мне, чтобы со мной было знамя Беббанбурга с оскаленной волчьей мордой, но у меня имелись только мечи и щит. Я вывел отряд из леса и двинулся через поле туда, где собралось войско Дефнаскира.
Датчане находились приблизительно в миле от нас: они ушли от берега и спешили окружить холм Синуит, хотя перекрыть нам путь уже опоздали. Справа от нас стояли еще датчане, те, что заводили драккары в Педредан.
– Их больше, – сказал отец Виллибальд.
– Больше, – согласился я.
По реке плавали лебеди, коростели сновали среди некошеной травы на цветущем лугу. В это время года люди занимаются сенокосом и стрижкой овец.
«Нечего мне здесь делать, – подумал я. – Не нужно мне идти на этот холм, куда явятся датчане, чтобы нас убить».
Я посмотрел на своих воинов, гадая, одолевают ли их подобные мысли, но они, встречая мой взгляд, только улыбались или кивали, и я вдруг понял: они доверяют мне. Я вел их, и они шли за мной, не задавая вопросов, хотя Леофрик понимал, как мы рискуем. Он подошел ко мне и негромко сказал:
– С этого холма только одна дорога.
– Знаю.
– Если мы не пробьемся с боем, мы останемся там. Навсегда.
– Знаю, – повторил я – и подумал о пряхах. Они натянули нити.
Я поднял глаза на склон Синуита, увидел на самой вершине женщин, которых готовились защищать их мужчины, подумал, что Милдрит может оказаться среди этих женщин, и пошел на холм, потому что не знал, где еще искать.
Однако пряхи послали меня на этот древний холм по другой причине. Мне предстояло выстоять в большом клине, в «стене щитов», испытать ужас настоящего сражения, где убить одного врага означает позвать на его место следующего. Холм Синуит стоял на пути к званию настоящего мужчины, и я поднялся на него, потому что выбора не было – меня направляли пряхи.
Внизу, в долине Педредана, послышался рев, и я увидел, как рядом с причалившим кораблем поднялось знамя. Знамя с вороном. Знамя Уббы. Убба, последний и самый сильный, самый опасный сын Лотброка, привел свою армию к Синуиту.
– Видишь тот корабль? – спросил я отца Виллибальда, махнув рукой в сторону знамени. – Десять лет назад я чинил это судно, скреб, скоблил, начищал.
Датчане сняли щиты с бортов, солнце сверкало на остриях сотен копий.