И еще я устал. Я не спал всю ночь, промок насквозь, мне было холодно, но я вдруг ощутил, что непобедим. Чудесная вещь – спокойствие в бою. Все волнение уходит, страх улетает в небытие, и все вокруг становится прозрачным, словно бесценный кристалл.
У моего врага не оставалось шансов, потому что он был таким медлительным. Я отвел щит влево, принимая на него копье человека со шрамом, выставил перед собой Осиное Жало, и датчанин наткнулся на него. Я ощутил толчок, когда кончик лезвия проткнул мышцы его живота; повернул клинок, потащил вверх, разрезая кожу доспеха, кожу врага, его мышцы и внутренности, и кровь показалась горячей моим озябшим рукам. Он закричал, обдавая меня перегаром, а я опрокинул его на спину тяжелым умбоном щита, наступил на врага и проткнул горло Осиным Жалом. Второй датчанин уже был справа от меня, опуская топор на щит моего соседа. Этого врага оказалось легко убить – укол в горло, и мы двинулись вперед.
Женщина с распущенными волосами кинулась на меня с копьем, я грубо отпихнул ее и ударил в лицо окованным краем щита. Она с криком упала в догорающий костер, распущенные волосы вспыхнули, как трут.
Команда «Хеахенгеля» была рядом, Леофрик ревел, чтобы они убивали, и убивали быстро. У нас имелся шанс перебить тех датчан, которые так бестолково кинулись на нас и не выстроились клином. Дело было за топором и мечом, мясницкая работа хорошего железа. Погибло уже больше тридцати датчан, семь кораблей горело, пламя распространялось ошеломляюще быстро.
– Клин! – услышал я крик, донесшийся со стороны датчан.
Уже рассвело, солнце выкатилось из-за горизонта. От кораблей пыхало жаром. В дыму словно парила драконья голова, ее золотистые глаза сверкали. Чайки кричали над водой. Между кораблями, завывая, металась собака. Упала мачта, выбросив в серебристый воздух сноп искр, и тут я увидел, что датчане выстроились клином, готовые нас убить, а еще увидел знамя с вороном, треугольный кусок ткани, означавший: Убба здесь и идет, чтобы нас прикончить.
– Клин! – закричал я, впервые в жизни отдавая этот приказ. – Клин!
Мы растянулись по берегу, и теперь настало время сплотить ряды. Клин на клин. Перед нами стояла сотня датчан, они пришли нас уничтожить. Я ударил Осиным Жалом по железному краю щита.
– Они пришли за своей смертью! – выкрикнул я. – Пустим им кровь! Насадим на мечи!
Мои люди приободрились. Изначально нас было сто крепких воинов, и, хотя мы уже потеряли дюжину человек, все уцелевшие не пали духом, пусть врагов и было раз в шесть больше. Леофрик затянул боевую песнь Хегга, песнь английских гребцов, ритмичную и грубую, в которой говорилось о том, как наши предки завоевывали Британию. А вот теперь мы снова бились за нашу землю. У меня за спиной одинокий голос бормотал молитву, я обернулся и увидел отца Виллибальда с копьем в руке. Я засмеялся при виде его упрямства.