— Кое-кто из западных саксов хочет войны, — согласился я, — но не король Эдуард. Пока нет.
— Твой друг, олдермен Этельхельм, пытается убедить его в обратном.
— Этельхельм, — зло буркнул я, — вонючий кусок дерьма.
— Но христианский вонючий кусок дерьма, — отвечал Константин, — а значит, мой священный долг — поддерживать его, так?
— Значит, ты тоже вонючий кусок дерьма, — сказал я, и два шотландских воина, сопровождавшие Константина, заметно насторожились от моего тона. Кажется они не говорили по-английски, только на своём варварском языке. Один из них прорычал что-то невнятное.
Константин поднял руку, усмиряя своих людей.
— Разве я не прав? — спросил он меня.
Я неохотно кивнул. Олдермен Этельхельм, мой хитроумный враг, был самым могущественным из знати Уэссекса, а кроме того — тестем короля Эдуарда. Не секрет, что он хотел ускорить вторжение в Нортумбрию. Он хотел, чтобы его помнили, как человека, собравшего Инглаланд воедино, чей внук станет первым королём Инглаланда.
— Но Этельхельм, — сказал я, — не ведёт за собой войско западных саксов. Это — дело короля Эдуарда, а он моложе, и значит, может позволить себе подождать.
— Возможно, — ответил Константин, — возможно, —
он казался довольным, похоже, мне не всё было известно. Он перегнулся через стол, чтобы плеснуть ещё эля в мою кружку, —
давай поговорим о чём-нибудь другом, — сказал он, — давай поговорим о римлянах.
— О римлянах? — удивлённо переспросил я.
— Римляне, — горячо сказал он, — какой великий народ! Нам нужно благодарить их за то, что они принесли в Британию благословенное христианство. У них были философы, учёные, историки и теологи. Неплохо бы и нам у них поучиться. Мудрость древних, лорд Утред, должна освещать наши дни! Разве ты не согласен? — Он подождал моего ответа, но я молчал. — И эти мудрые римляне, — продолжил Константин, — решили, что границей между Шотландией и землями саксов должна стать эта стена.
Он взглянул мне в глаза, и, могу сказать, его всё это забавляло, хоть лицо его и оставалось серьёзным.
— Я слышал, что дальше, на севере, есть еще одна римская стена.
— Ров, — пренебрежительно протянул он, — разрушенный ров. А эта стена, — он махнул рукой в сторону стены, которую было видно через окно, — устояла. Я думал об этом, молился и понял, что стена должна стать чертой, разделяющей два наших народа. Всё, что севернее, станет Шотландией, а всё, что южнее, может принадлежать саксам, Инглаланду. Теперь не будет больше споров, где проходит граница, каждый сможет увидеть её, чётко обозначенную этой великой каменной стеной, идущей через весь остров! Это, конечно, не остановит наших людей от набегов и угона скота, но будет им мешать! Итак, ты понял? Я — миротворец! — Он ослепительно улыбнулся. — Я предложил это королю Эдуарду.