Корчма на Брагинке (Паустовский) - страница 8
Это говорил тот слепец с ястребиным носом, что собирал медяки у могилы поводыря. Снова стало тихо. Мне показалось, что прошло много времени, прежде чем я услышал тихий возглас:
— Ну, теперь сподобились!
Нищие зашевелились.
— Браты! — сказал хриплый. — Помолимся господу — да и в дорогу.
— Отче наш, иже еси на небесех, — вполголоса запели нищие, — да святится имя твое…
Пение удалялось, потом совсем стихло. Нищие ушли.
— О чем они говорили? — тихо спросил я Севрюка.
— Не знаю, — ответил он. — Пойду покурю. Подальше от сена.
Он слез с телеги и вышел из-под навеса.
— Что такое? — тотчас сказал он из темноты. — Как полыхает!
Я вскочил. За черной Брагинкой и зарослями верболоза розовело и дымилось небо. Снопы искр вылетали как будто из-за ближних кустов. Пожар разгорался. Зарево отражалось в реке.
— Где это горит? — спросил Севрюк.
— Любомирский горит, — ответил из темноты Лейзер. Мы не заметили, как он к нам подошел.
— Пане Севрюк, — сказал он, — пожалейте себя и бедного корчмаря. Я вам запрягу коней и поезжайте себе с богом. Не надо вам тут оставаться.
— А что?
— Могут наскочить из местечка драгуны. Или стражники. Так пусть у меня в корчме будет пусто. С корчмаря им нечего взять. Корчмарь ничего не бачил и ничего не чул.
— Мы тоже ничего не видели, — сказал Севрюк.
— Пане! — воскликнул Лейзер. — Заклинаю вас богом вашим — уезжайте. Не надо мне ваших денег. Видите, что делается кругом!
— Ну ладно, ладно! — согласился Севрюк. — Слабонервный вы человек, Лейзер. Запрягайте коней!
Лейзер быстро запряг лошадей. Мы уехали. Дорога шла вдоль берега Брагинки. Севрюк отпустил вожжи. Лошади шли сами. Зарево разгоралось. По лицу хлестали мокрые ветки.
— Подожгли Любомирского, — сказал Севрюк.
— Кто?
— Не знаю… Должно быть, за поводыря. Мы с вами в корчме не ночевали. Хорошо?
— Хорошо.
За Брагинкой раздался тихий, но внятный свист. Севрюк придержал лошадей. Свист повторился. Телега остановилась среди кустов. Нас ниоткуда не было видно.
— Эй, корчмарь! — негромко крикнул с того берега человек. — Давай перевоз!
Никто не ответил. Мы слушали. У меня колотилось сердце. Лошади стояли тихо, — они, должно быть, дремали.
Раздался плеск. Человек, очевидно, бросился в воду и поплыл. Мы увидели его из-за кустов. Он плыл посредине реки, слабо освещенной заревом.
Его сильно сносило. Невдалеке от нас человек вылез — на берег и пошел в лес.
Когда шаги человека затихли, мы медленно поехали дальше.
— Узнали? — едва слышно спросил Севрюк.
— Что?
— Человека узнали?
— Нет.
— Парень к нам вчера приходил. Просил напиться. Его голос. Теперь ясно. Майстры дали знать Гону о поводыре. А это — его человек, гоновец. Он и поджег. Лейзер его перевез на тот берег. Так я думаю.