— Угрожаешь?
— Обещаю, — ответил Макс, всё же опуская руку и обходя Торна. — Водки?
— А давай.
Паскудного волчонка впору было поблагодарить — хватило и слабых отголосков того, что творилось в подвале, чтобы внутри всё сжималось, а руки немилосердно тряслись. Под дверью подвала, выматывая остатки нервов, истошно орали оба кота. Едва затихал трубный и злобный вой Бэзила, как тут же принимался верещать Персик — да так жалобно, что едва на слёзы не пробивало. Успокоить их Макс не пытался — понимал, что не выйдет, да и Торн не советовал. «У них там мамуленька помирает, тронешь их — с говном сожрут», — молвил тот со знанием дела. И без малейшей, чтоб его, жалости.
Не так чтобы Макс её заслужил, конечно.
Часть вины будет лежать на нём.
К половине четвёртого дом погрузился в зловещую тишину. В четыре пополуночи Макс уже был готов сорваться с места и вломиться в подвал, что бы его там ни поджидало. Однако тут послышался скрип двери. И тоненькое верещание, нечто среднее между скулежом и кошачьим мявом. А затем и вопль Фэрна:
— Мать твою, да куда ты!.. Держите её, щас на улицу выскочит!
А Макс… Сам себя не контролируя, он подскочил с дивана, дёрнулся к двери, желая преградить путь неведомому зверю, в которого превратилась его Билли. Чудом успел — в проходе мелькнула острая морда с янтарными глазищами, черным носом и белой шерстью под ним. Лиса. Рыжая, длинноногая и худая, под стать человеческой форме.
И видят боги и богини, едва завидев зверёныша, напуганного, едва стоящего на дрожащих лапах, Макс и думать забыл о своей ненависти к оборотням. Это Билли, всё ещё его Билли, пусть и такая, какой он её видеть не хотел.
— Эй, ну ты чего? — медленно опустившись на колени, Макс протянул руку. — Билли…
Куда там — зверёк только отшатнулся и принюхался издалека, прежде чем метнуться в ближайший угол. Забился там, принявшись жалобно поскуливать и тявкать на тут же побежавших к нему котов.
— Билли… — позвал Макс снова. — Не трону я тебя. Обещаю.
— Конечно, не тронешь, мы тебя сами на стейк пустим, — злобно проворчал Фэрн.
— А на коврик у камина пойти не хочешь? — огрызнулся Макс, поднимаясь.
Глупое желание, дурное и даже жалкое — взять трясущегося лисёнка на руки, погладить, почувствовать под пальцами шерсть. Он не ненавидит её, совершенно точно. Не понимает, это да, не может никак успокоить рой мыслей в своей некромантской башке. Но не ненавидит.
— Не дастся, — меланхолично покачал головой Торн, тоже вставая и поглядывая в угол, куда забилась Билли.
— Я понял.
Билли живая. Здоровая, иначе не была бы такой шустрой. Несчастная и напуганная, но это как раз можно понять. Но живая, и это самое главное. И волчата тоже живы — ну, точнее, будут, хотя Макс почти всерьёз собирался исполнить свою угрозу.