— Но мама…
— Будут какие-то проблемы с Эдит — скажи мне. Я с этой… хм, в общем, я с ней в два счёта разберусь.
Джем посмотрела на неё с немым обожанием, и Билли, неловко поведя плечами, вновь уткнулась в тарелку.
— Никогда не прощу маму за то, что она выгнала тебя из дома, — услышала она сердитый голосок сестры. И поморщилась — эта тема не входила в список её любимых.
— Милая, ну я же говорила тебе — я сама ушла.
— Билли, мне известно, что такое пассивная агрессия. Ты же сама, помнится, и объясняла!
Билли укоризненно покачала головой и выловила из чашки кружочек померанца, который тут же сгрызла в задумчивости.
Мачеха впрямь её не выгоняла. Той хватило ума не действовать напролом, а исподволь сделать её жизнь невыносимой, чтобы она сама ушла из отцовского дома и больше не возвращалась. Правда, зря она после этого запретила Билли общаться с Джем. Пусть ей едва минуло пятнадцать, она мигом нашла управу на «мамочку» — всего-то стоило на пару месяцев сдать часть дома в аренду шумной шафрийской семейке из восьми человек. Вот тогда-то высокомерная рыжая стерва вдоволь перед ней поунижалась, лишь бы она вернула всё как было. Билли милостиво вернула — только из-за сестры, разумеется. И свою долю недвижимости она тоже отписала Джем, как ни пыталась мачеха её умаслить.
О, она, быть может, и выгнала её из дома, однако пожалела об этом не раз и не два.
— Не хочу, чтобы ты из-за меня ссорилась с Эдит, — наконец выдала она. — Как бы я к ней ни относилась, а она твоя мать, и вам ещё жить вместе. Пусть даже всего два-три месяца в году.
— Но, Билли! — всплеснула руками Джем. — Ты же говорила, я буду жить с тобой! Ты обещала!
В этот миг она была так похожа на папу, что даже под рёбрами закололо. Билли чуть слышно вздохнула. Терпеть она не могла такие моменты. И не терпеть тоже не могла — маленькая сестрёнка, так горячо её любящая, была одной из немногих радостей в довольно-таки дерьмовой жизни Билли Фоули. Ну куда она от неё? Джем ведь единственная в целом свете, кто её по-настоящему любит. Не пользуется ею, как Мэл; не хочет нажиться за её счёт, как Ханнэ и Найри; не мечтает сделать своей неприкосновенной собственностью, как Лоуренс Макэлрой. Просто любит, хоть и непонятно за что.
— Бездна, да тебе же было шесть лет! — наконец возмутилась она, старательно пряча улыбку. — Я уж точно не рассчитывала, что ты запомнишь и возьмешь меня за жо… хм, в оборот.
— Вильгельмина!
— Джемайма!
Они гневно воззрились друг на друга и тут же дружно расхохотались. Персик испуганно подскочил на хозяйских коленках, однако вскоре сообразил, что небо на землю пока не падает, потоптался кругом и плюхнулся обратно.