– Ладно, – согласился я.
«Обезоружим» – это, конечно, легко сказать, а вдруг этот летун упрётся и начнёт отстреливаться до последнего патрона, в стиле генерал-лейтенанта Козырева из «Живых и мёртвых» К. Симонова, да ещё и пустит пулю себе в лоб? А на кой нам, спрашивается, ещё один жмурик?
Между тем моя напарница убрала карту обратно в планшет и полезла назад расчехлять стоявшую в дальнем левом углу кузова нашего джипа армейскую рацию, которая, к счастью, оказалась исправна.
Явно придя в хорошее настроение от осознания этого факта, Клава нацепила наушники и включила рацию. Потом минут пятнадцать она искала нужную волну и вызывала какого-то «Рошфора» (по-моему, в данном случае имелся в виду всё-таки не второстепенный персонаж известного романа А. Дюма, а одноимённый город). Далее, после того как ей ответили, последовал краткий диалог на французском, из которого я понял отдельные слова насчёт нашей вынужденной посадки и гибели пилота, а также координат района, куда мы направляемся.
Я невольно подумал, что было бы, если бы я сейчас мотался по Европе один, без этой оплаченной золотом дамочки? И пришёл к выводу, что ничего хорошего, поскольку я не знаю никаких здешних раскладов, ни даже языка. Хотя мои нынешние работодатели, похоже, всё-таки понимали, что делают. Но, тем не менее, Клаву стоило беречь и охранять…
Закончив сеанс связи, Клаудия свернула и упаковала рацию. Делала она это настолько умело, что я в очередной раз поразился тому, когда и где она успела всему этому научиться? Хотя здесь, когда кругом продолжается вялотекущая война, нахватаешься и не такого…
Пока она всё это делала, я достал из ящика и зарядил один ППШ, положив его и подсумок с запасным диском за спинку своего пассажирского сиденья, чтобы был под руками. Подумал, не надеть ли мне бронежилет, но потом просто кинул его позади себя, чтобы был под руками.
Клава села за баранку. Я заметил у неё в руках два пистолета. «Вальтер» она убрала в сумочку, а «Браунинг» ГП-35 предусмотрительно сунула в стоявшую между водительским и пассажирским сиденьями жестяную коробку со всякой автомобильной мелочовкой вроде гаечных ключей (кроме прочего, я заметил в этой коробке три армейские фляги с водой).
Потом она, не без изящества, обмотала лицо и голову белым платком на бедуинский манер, нацепила пробковый шлем и тёмные очки. Получилась вылитая Лоуренсия Аравийская…
То есть, если бы у того самого Лоуренса Аравийского был женский аналог, её звали бы как-то так. Ну а ещё так, наверное, могли звать гипотетическую жену сэра Лоуренса, если бы его, конечно, интересовало хоть что-то, кроме политических интриг и самого процесса мотания по экзотическим краям в компании не менее экзотических бандюков…