— Стойте, — прозвучал голос, мы повернулись и увидели Влада, который показался из другой двери. Он как будто успел умыться и привести себя в порядок — по крайней мере, ни на лице, ни на одежде у него крови видно не было.
Он был бледен и спокоен, этот чертов Влад, он смотрел на нас без сострадания, он держал обеими руками большой кухонный нож, направив его острие себе в грудь. Это было как наваждение — мы не могли от него избавиться!
— Если она уйдет, я убью себя! — воскликнул он патетически, но это не прозвучало смешно — не до смеха было. Пламя приплясывало у него на щеках. — Я проткну себя, — сказал он спокойно. — И покоя вам не будет.
— Плевать я на тебя хотел, — я попытался разозлить его.
— Только попробуйте, — он подошел поближе, и я увидел, что лицо у него в поту. — Я люблю ее больше жизни! Я не буду жить…
— К черту, — я повернул ручку двери, когда Пат вскрикнула, а он резким движением вогнал клинок себе между ребрами.
Пат закричала так громко и отчаянно, что мне показалось, что и без того тусклый свет от камина вовсе приник, опал на пол, а потом заметался по углам. Она кинулась к нему, и я вдруг подумал, что он отправляет в ад всю мою жизнь и жизнь Пат, он был чертов себялюбец и, наверное, совсем не умел проигрывать.
Оторопелый, я смотрел, как Пат суетится вокруг него, пытается удерживать его голову, как он прежним решительным движением взял и вытянул нож из раны. Кровь не хлынула ручьем — случилось худшее.
Одно из самых распространенных анатомических заблуждений состоит в том, что сердце находится с левой стороны грудной клетки. Его там нет. Сердце находится за грудиной, и только очень умелый человек может проткнуть его ножом. Слева и справа от грудины находятся легкие, продырявить которые ничего не стоит, главное — попасть между ребрами.
Губы Влада стали синеть, это был классический пневмоторакс — при вдохе часть воздуха из разрезанного легкого оставалась внутри грудной клетки и сжимала его. Чем глубже теперь вдыхал Влад, тем меньше оно становилось — он умирал на глазах.
Пат просто смотрела на меня и уже не кричала. Кричала чернильная горничная, и я не слышал этого крика. Видел только ее разутый рот. Потом я побежал. Схватил по дороге окровавленный нож. Вбежал в ванную — до сих пор не знаю, как я ее нашел в чужой квартире — наверное, их там было несколько. Вырвал душевой шланг. Безжалостно ножом разрубил его с двух сторон. Вытянул из металлической оплетки резиновую трубку. Увидел вазу с цветами и выбросил их.
Когда я вернулся, дело было почти кончено. Лицо Влада было пустым — жизнь ушла с него и готова была закрыть за собой дверь.