Коньяк согрел — и только. Дрожь звенела внутри, но тело освободилось от нее.
Мы сидели за столом — шесть человек. Седьмой лежал в углу, и каждый избегал смотреть в ту сторону.
— Итак, произошло убийство, — Стачанский говорил ясно и твердо.
— Или два, — я добавил граммов пятнадцать. — В свете новых событий гибель Комова выглядит не такой простой.
— Следовательно, среди нас убийца, — Александр Борисович не стал спорить из-за количества.
— Убийца может быть один, или их несколько. Он или они могут быть здесь, а могут и вовне, — коньяк привычно развязал мне язык.
— Вовне? — Стачанский поднял бровь.
— Почему бы и нет? Мы не на необитаемом острове. В округе может укрыться полк.
— Но зачем? — Олег задал главный вопрос.
— Не знаю. Развлекаются, тренируются. По злобе. Просто так. Сейчас для убийства не требуются глубинные мотивы.
— Для нас важнее решить, что нам делать, — Александра Борисовича всегда отличало умение отделять главное от второстепенного.
Подал голос Юра:
— Уходить нужно. Срочно. Где бы ни был убийца, среди нас, снаружи — оставаться опасно.
— Я тоже так считаю, — согласился Стачанский.
— Тогда остается решить, как уходить. Придет машина — все просто: грузимся и уезжаем. Но ее пока нет. Может, и не будет — оползень на дороге, или еще что-то в этом роде. Мы здоровые люди. Даже по такой погоде часов за десять дойдем до Харыза. Сейчас восемь утра. Если выйдем в девять, успеем пройти путь засветло. По крайней мере, наиболее сложную часть. В Харызе сообщим о случившемся властям — мне кажется, Петр Иванович прав, убийца может быть местный.
— Бежать от убийцы? — Олег, опершись о стол, навис над Юрием.
— Я не меньше твоего хочу узнать, кто он и где. Но рассуди — если он в горах, мы его никогда не возьмем. А он нас в любой момент. Если же он среди нас, то — кто? Ты знаешь? И сидение здесь на пользу не пойдет. Перегрыземся, подозревая друг друга.
Верно изложил. Невысказанным, правда, осталось то, что главная, вернее, единственная цель нашего пребывания здесь — подготовка Александра Борисовича к матчу. И шале теперь попадает в список абсолютно непригодных мест.
Совсем бредовая мысль — а вдруг это любовь? Любовь и ревность? Ухлопал неверного возлюбленного и его… как там они называются, а теперь — ходу. Пусть парни в горах отвечают.
На девяносто девять процентов — чушь.
Стачанский подвел черту:
— Я думаю, это верное решение. Придет машина — отлично.
Нет — дойдем сами. В самом неблагоприятном случае — если из-за оползня дорога непроходима — вернемся.
— И что тогда? — Олег с трудом сдерживал злость. Ему привычнее встречать опасность лицом к лицу. Только где у нее лицо?