Дыша за Юрия, я следил за его зрачком, надеясь, что сузится, оживая. Сердце не запускалось. Три толчка — вдох, три толчка — вдох. Еще и еще.
Бесполезно. С самого начала бесполезно. Он умер еще в реке, похоже, ударился головой о подводный камень, и течение несло безжизненное тело.
Мы переглянулись с Нимисовым.
— Кончено, — остановился я.
— Да, смерть необратима, — Нимисов поднял руку, помогая встать.
— Неужели вы не можете ничего сделать? — Олега трясло от бессильной ярости.
Нимисов пристально посмотрел ему в глаза, слегка раскачивая головой и беззвучно шевеля губами. Прошло несколько секунд — и Олег обмяк, с лица сползла напряженность.
Я подставил руку под дождь. Кровь вяло сочилась, смываемая водой.
— Что с вами?
— О камень поранился. Пустяки, вернемся — перевяжу.
— Ключ у Юры в кармане, — Олег говорил вяло, блекло.
— Достань, — просто скомандовал Нимисов.
Олег наклонился, пошарил в кармане куртки. — На булавке пришпилен, — бесстрастно комментировал он. — Мешает что-то, — он вытащил пластмассовую фигурку. — Шахматный конь, — снова полез в карман и достал, наконец, ключ.
Я взял фигуру здоровой рукой. Черный конь. Из того же комплекта, что и пешка.
— Я посижу пока, — Олег опустился прямо на мокрую землю.
— Сиди, — Нимисов посмотрел на меня, сказал вполголоса:
— Скоро он восстановится.
На ходу я подобрал свой рюкзак, повесил на одно плечо. Неудобно, но идти недалече.
В коридоре перед обеденным залом лежали носилки.
Аркадий засмеялся — сначала тихо, повизгивая, но смех набирал силу, и вскоре он перегибался от хохота, вытирая тылом кисти выступающие слезы.
— Таскать нам, не перетаскать! — сумел выговорить он и снова зашелся смехом, — таскать — не перетаскать!
Я взял его под локоть.
— Пошли.
Он подчинился, продолжая хохотать.
В кухне я налил стакан воды, подкапал валерианки.
— Н-не перетаскать, — зубы стучали о стекло, жидкость струилась по подбородку, но он сумел допить остаток, после чего затих.
Промыв рану, я положил гемостатическую салфетку и натянул сетчатый бинт. Заживет — если успеет.
Аркадий овладел собой.
— Не пойму, что на меня нашло. Истерика, наверное.
— Точно. Случается. Идем переодеваться. Осталось во что?
— Осталось.
В обеденном зале одиноко сидел Александр Борисович.
— Нимисов понес носилки. Решили сразу — на ледник.
Я достал из кармана фигурки — пешку и коня.
— Не ваши, случайно?
— Нет.
— Мы пользуемся Стаунтоновским комплектом, — добавил Аркаша.
Я положил фигурки на стол.
— Неплохо бы растопить камин. Под навесом я видел дрова.
— Я принесу, — Аркаша боялся остаться без дела.
— Давайте вместе, — неожиданно предложил Стачанский.