Анатолий же блаженствовал. Ценитель. Просто смотреть приятно. Да и манеры, нахватанные по Европам, способствовали образу гурмана.
Аркаша ел жадно и быстро. Не обтесался пока, все впереди, прорвется и он в Европу.
Вторая четверка, люди крепкие, в теле, наслаждались неосознанно, инстинктивно, чувствуя, что еда — правильная, и дает счастье желудку, покой душе и силу мышцам.
Юра деликатностью поведения не уступал Анатолию, тоже заграниц навидался. Перехватив мой взгляд, он поднял большой палец:
— Класс!
А мне приятно. Такова уж моя натура. Люблю, когда хвалят.
Иван, погруженный в одному ему лишь ведомое пространство, тем не менее, лучился довольством. Немного напоминает аккумулятор на подзарядке.
Олег грыз морковку. Рад, дорвался сегодняшний мой помощник по камбузу.
Напольные часы лениво виляли маятником. Вторая четверка, как всегда, окончила трапезу раньше. Люди действия. А шахматисты не торопились, вели беседы о гороховом супе — гвозде какого-то турнира, фирменных цыплятах, особенном кофе.
Ровно в половину четвертого все поднялись.
— Спасибо, Петр Иванович. Вы, как обычно, на высоте, — Нимисов отодвинул стул. — Собираемся через час.
Первая четверка поднялась наверх. Время сиесты.
Олег сложил посуду и покатил на кухню.
Юра достал расчесочку, встал перед зеркалом и провел по идеально уложенным волосам.
— Мы с Иваном у моста побродим.
Я вышел вслед. Солнышко крепкое, горное. Тысяча восемьсот шестьдесят над уровнем мирового океана. Внизу шипел Средний Желчуг, окрашенный небом в нефритовый цвет. Как бранзулетка Стачанского. Нефрит, он, говорят, счастливый камень. А шахматисты — люди с причудами.
Я прикинул меню на завтра. Наловить бы форели… Надо с Юрой потолковать. Нимисов одобрит.
Славный, однако, домик. В горах ныне желающих отдыхать мало. Кавказ, однако, хоть и северный. До Чечни добрых двести километров по карте, а ногами и вся пятьсот, если не больше, но все же… Зато — покой и тишина. Место нашел Крутов и убедил, что здесь жизнь куда безопаснее, чем в Москве или Петербурге. Роскошное шале в заповедном месте по демпинговой цене. Мастер, он везде мастер, Юрий наш Михайлович Крутов. Знает, что, где и почем.
Три недели, как мы прибыли в эти безлюдные места. Не знаю, до чего додумались гиганты шахматной мысли, надеюсь, в коней корм. И в королей. Стачанский пробился в гросс-турнир первенства мира, Анатолий с Аркадием — его тренеры-секунданты, а Нимисов — духовный пастырь. Гуру. Психологическая поддержка и тренинг.
А мы — обслуга, охрана. Я, например, повар. Почему бы и нет. Доллары на дороге не валяются. Врачевание нынче не кормит. Меня.