Размышления на печальную тему прервал Аркашка — ранняя пташка. Не способен человек начать день, не потравившись кофеином.
— С добрым утром, Петр Иванович! — а сам, как бы машинально, вертит джезвей в руках.
— И тебе того же. — Ветер порывами бросал дождь в окно.
Льет и льет.
— Мне бы водички вскипятить.
Я освободил на плите местечко.
— Спасибо, Петр Иванович.
Он с нарочитой неловкостью примостился на краешке табурета. Скромняга. Труженик шестидесяти четырех полей готовится к уборке урожая.
— О чем задумался, земеля?
Мы с ним и в самом деле земляки. Я родился в Кишиневе, он в Бендерах. Но он, а, вернее, его мама, почувствовали неладное раньше и спокойно перебрались в Питер.
— Да вот, о доме беспокоюсь. Мама одна, скучно ей. И за рыбками ухаживать сложно. У меня аквариум большой, двадцативедерный. Двести сорок литров ровно.
— Домой хочется?
— Немного. Плохо, позвонить отсюда нельзя. На почту надежда слабая. Письмо бы получить…
Мобильники здесь не работают. Горы.
— Если машина придет — получишь, — я опустил мешалку в котел и закрутил между ладонями. Индеец племени Сиу добывает огонь трением — спички забыл взять.
— Может не придти?
На вынутой мешалке остались комочки мамалыги. Не готова.
— Горы есть горы, душа моя. По такой погоде и доллар не тянет.
Вода в джезвее закипела. Аркаша высыпал в него ложку чая. Индийского, гранулированного. Варвар.
— Молочка бы капельку, Петр Иванович.
— Изволь, — молоко в чай? Последователь Оруэлла. Я отвернулся.
По галерее — шаги. Несет еще кого-то нелегкая. Всех гнать пора!
— Простите за вторжение. Анатолия Яковлевича нет у вас?
На подобный вопрос всегда хочется в ответ пошарить по карманам, вдруг да завалялся. Но с Нимисовым шутить вредно.
— Нет, — Аркаша отхлебнул пойло.
— Мы всегда в это время занимаемся медитацией — Александр Борисович, он и я. Некоторые — Нимисов посмотрел на Аркашу, — пока до этого не дозрели. Но Анатолия Яковлевича нет. Я заглянул в его комнату — никого, и постель заправлена. Надеялся, он тут.
— Нет. И не было. Я вчера его видел, поздно вечером, с биноклем, — пора убавить огонь под котлом.
— Странно. Где ж ему быть?
— Вдруг плохо стало? Сердце? — Аркаша отложил кружку. — Я поищу его, — он кивнул на окно. — Плащ надену и пойду.
— Я тоже, — Нимисов покинул кухню.
Нехорошо. Совсем нехорошо. Я заглянул в кладовую, снял с гвоздя дождевик, обулся в сапоги.
Вода скатывалась по склону вниз, сливаясь в грязные ручейки. За дождем, едва угадываемый, рокотал Желчуг.
Из шале показались Нимисов с Аркашей. Я присоединился к ним.
— Саблецов как-то брал меня на свои астрономические обсервации. Вдруг он там? — из-за шума приходилось почти кричать.