— Элисон. Правильно?
— Элисон Ллойд, — возмущённо поправила она.
Оуэн улыбнулся и задумался, не разыгрывает ли она его. Он спросил её, что она читает. Если она скажет, что книгу, то она его разыгрывает.
— Сказки, — ответила она.
Оуэн присел на корточки. Может быть, будет не так странно разговаривать с ребёнком на игровой площадке, если ты будешь одного роста с этим ребёнком. Рядом с ней на полу сидела кукла-пикси[10], линялая и потрёпанная. Она была похожа на те игрушки, которые дети получают по наследству от своих родителей. И она выглядела так, словно у неё была тяжёлая жизнь; пикси потерял одно заострённое ушко и ярко-зелёный глаз. Но девочка любила его; кажется, именно ему она читала книжку, пока Оуэн не потревожил её.
— Какую сказку? — спросил он.
— «Рапунцель», — сказала она ему.
История о золотоволосой девочке, запертой в высокой башне. Не похоже было, чтобы она понимала эту иронию. Хотя с чего бы? Разве дети понимают иронию в шесть лет, или сколько там ей было, как она сказала раньше.
— Мистеру Пиклу она нравится.
Кажется, мистером Пиклом она называла куклу. Пикси Пикл. Почему бы, чёрт возьми, и нет?
— Ты играешь здесь с другими детьми? — спросил Оуэн, оглядываясь по сторонам и размышляя, где мать Элисон.
— Какие другие дети?
— Разве здесь больше нет детей?
— Пока нет. Мама говорит, что когда-нибудь появятся.
— Тебе, наверно, немного одиноко.
Элисон пожала плечами.
— У тебя было много друзей там, где ты жила раньше?
Элисон нахмурилась.
— Не помню.
Видишь, вот почему ты не ладишь с детьми. Они постоянно играют в свои долбаные игры. И зачем, чёрт возьми, ты сидишь сейчас с ней на полу? Что подумает её мама, когда увидит это — что ты извращенец?
Оуэн поднялся на ноги, ощущая на себе взгляд детских глаз. Он не мог понять, был ли этот взгляд подозрительным — может быть, она уже приняла его за извращенца (нынешние дети слишком быстро растут; может, это и к лучшему) — или разочарованным, как будто она не хотела, чтобы он уходил.
— Что с тобой случилось? — спросила она.
Она снова смотрела на его руку.
— Прищемил руку дверью, — соврал он.
— Это глупо.
Не так глупо, как сломать свой собственный палец, чтобы доказать свою точку зрения. Это было бы глупо даже для живого человека, а когда это делает ходячий труп, и эта травма никогда не заживёт — вот это действительно по-дурацки!
— Ага, — согласился он.
— Со мной тоже был несчастный случай, — сообщила она.
— Да?
— Нас с мамой сбила машина, и я умерла.
Оуэн почувствовал себя странно, как будто мир вокруг него перевернулся. Не сильно — всего на несколько дезориентирующих градусов. Лишь на мгновение. Он узнал это чувство, это уже случалось с ним раньше. Впервые он ощутил это, когда увидел существо, жившее в голове его невесты — инопланетного паразита, который убил её и который привёл его в Торчвуд. В последний раз он почувствовал это, когда Джек вернул его к жизни и он понял, кем стал. Это было ощущение того, что мир больше никогда не будет таким, как прежде.