— Сначала дотянись! — отбежала за скамейку Анжи. За ее спиной оказалась береза, длинные ветки легли ей на плечи.
— Ты коснулась разрыв-травы! Ты моя, — прорычал Глеб, вцепившись в спинку лавочки. Дальше он почему-то не шел.
— Уходи! — замахнулась Анжи. — Я буду кричать!
— С каждым днем у меня все больше и больше силы. Ты от меня не уйдешь. Все, кто знает мою тайну, умрут, не оставив потомства.
— Тогда тебе придется перебить половину человечества, — хихикнула Анжи, ей почему-то стало страшно весело. — Всех, кто читал Тургенева и кто бывал в усадьбе. Все научные сотрудники знают о тебе!
— С ними я разберусь потом. Ты — будешь первой!
Затрещало под пальцами дерево. Верхняя планка спинки сломалась в двух местах — там, где в нее вцепились руки. Анжи начала продираться сквозь кусты. На мгновение ей показалось, что под пальцами писательского сынка ломается ее шея.
— Кстати, Тургенев умер, не оставив наследников, — бросил Глеб ей в спину. — Не знаешь, почему?
Анжи не стала оборачиваться. Ей хотелось поскорее преодолеть опасный участок.
Она нырнула за угол и ахнула от неожиданности.
За углом был ее двор. На дворе стояла лавочка с ЦЕЛОЙ спинкой. А около лавочки стоял и улыбался Глеб.
— А еще я подумал, что надо себя немножечко развлечь. — Глеб лучился от удовольствия. Его холодные голубые глаза отливали металлическим блеском. — Ты сама прибежишь ко мне с просьбой о помощи.
Анжи попятилась и снова побежала прочь. Добравшись до конца дорожки, она на секунду притормозила. Чтобы попасть к школе — звонок на первый урок она уже слышала, — ей надо было свернуть направо. Но туда она уже сворачивала. Или во второй раз эту шутку он уже не провернет?
Поколебавшись, Анжи шагнула направо и чуть не выронила из рук портфель.
Глеб сидел на спинке лавочки и палочкой чистил ногти. Вид у него был самый что ни на есть невинный. Мол, я здесь сижу, примус починяю и совершенно не понимаю, что вы все так суетитесь.
— Что тебе надо? — топнула ножкой Анжи.
— «Твоя бессмертная душа!» — как сказал бы Мефистофель Фаусту, — хихикнул Глеб, отбрасывая палочку, и почему-то облизнулся.
— Подавишься! — фыркнула Анжи и снова побежала по дорожке. На этот раз она решила больше не экспериментировать и повернула налево.
Двор, лавочка, Глеб. В уголке рта зажата травинка.
— Дура! — раздраженно бросил он. — Классику читать надо — от морока ногами не убежишь.
— Да? — подлетела к нему Анжи вплотную, заведя руку за спину. — А портфелем по башке — это подойдет!
Сидевший на лавочке Глеб не успел сориентироваться — тяжелый портфель, набитый тетрадками, опустился на его макушку. Пока ослепленный ударом убыр приходил в себя, Анжи пробежала по лавке, оттолкнулась от спинки и спрыгнула в гущу березовых листьев. Портфель зацепился за тонкие ветви, захватив почти полдерева железным замком, а Анжи уже неслась дальше, самой себе здорово напоминая лошадь: слишком много препятствий ей приходилось перепрыгивать — лавочки, заборы, пеньки, кустики и просто брошенные пивные бутылки.