— Вот, Ирма, возьмите. — Аттилио дал мне лист алоэ и показал, как выдавить лечебную мякоть на кровоточащие ранки.
— Скоро дорога станет лучше. Вы пока просто по сторонам поглядите. Готов спорить, так далеко от дома вы еще не бывали.
Никогда. Совсем рядом с Опи, а все уже другое, даже женские платья — длина юбок, корсажи и буфы на рукавах. И язык другой. Когда парень что-то крикнул и стайка девушек рассмеялась в ответ, Аттилио пришлось разъяснить мне суть шутки. Что же, в Неаполе я буду вроде того африканца у нас в Опи?
Дело шло к полудню, народу все прибывало. Торговцы, монахи, цыгане, пастухи и козопасы со своими стадами, оборванные солдаты, бредущие домой, и богатые синьоры, чьи кучера кричали нам дать им дорогу. Мы проезжали мимо семей, направлявшихся в Америку, одна была с младенцем, которому предстоит сделать первый шаг уже там, на чужбине.
— Ирма, вы кого-нибудь знаете в Америке? — спросил Аттилио.
— Мой брат Карло нанялся на корабль до Триполи, чтобы заработать на проезд через океан. Сейчас он уже должен быть в Кливленде.
— Понятно. Значит, может быть и так, что он не встретит вас в Нью-Йорке?
Я сделала стежок и покачала головой. Аттилио кашлянул.
— Я слышал, американские полицейские расспрашивают незамужних девушек, хотят убедиться, что… что не будет проблем.
«Проблем», как у Филомены, он имеет в виду?
Я медленно продела нитку сквозь ткань.
— Моя тетя сказала, что я смогу шить для богатых дам в Кливленде. Я думала пойти в лавку или поспрашивать в церкви насчет работы, пока буду искать Карло.
— Понятно.
Я прочитала сомнение на лице Аттилио, и у меня сжался желудок, как тогда ночью, когда я убежала от отца. Оторванная от Опи, непринятая в Америке, я стану бездомной, как ветер?
— Не тревожьтесь, Ирма, сегодня мы переночуем у моей сестры и придумаем, как вам помочь.
Склонившись над шитьем, я пыталась думать только о том, чтобы класть стежки ровно, и больше ни о чем.
— Видите? Ехать стало легче, — ласково заметил Аттилио. — Вы больше не колете пальцы.
И правда, я приноровилась к ритму повозки. Успокоенная размеренной работой, я вспомнила про письмо Джованни и его планах жениться на вдове землевладельца.
— Аттилио, а бывает, что человек уезжает в Америку, а потом возвращается домой?
— Да, некоторые мужчины приезжают обратно. Чтобы жениться. — Он провел пальцем по своему длинному носу. — Наверно, женщины тоже возвращаются.
— Но вы про таких не слышали?
Он покачал головой.
— Боюсь, что нет, Ирма. Может, вы станете первой. А может, сделаете себе там не жизнь, а сказку.
Я делала платья, напрестольную пелену, фартуки, сыр и вино. Но сделать себе жизнь? Мелкие стежки потихоньку ложились на шаль. Сумею ли я так же сделать свою жизнь: стежок за стежком?