– А что означает крест? – Мосолков умел задавать неожиданные вопросы, он мог бы изобразить и что-нибудь посложнее, связанное с сущностью бытия или вечностью духа, но не хотел, чтобы Савченко запнулся и развел беспомощно руки, ему доставляло удовольствие видеть, что Савченко не огрубел за войну, хотя кожа человека после двух атак на хорошо укрепленную высоту становится крокодиловой, он может плеваться железом, отдавать железные приказы, есть железо и сам быть железным, – таким, например, за войну стал Мосолков, обретя на всю жизнь твердость и такую волю, что ломать его можно было только с помощью динамита или гранаты, он сам как-то сказал одному заносчивому сослуживцу, капитану из штаба дивизии: «Ломануть меня может только динамит, подложенный во сне под голову, ты против меня – мягкая килька». Хорошо, что на войне не все закостенели.
– Крест – это обычный знак плюса.
– И больше ничего?
– А что еще надо? Крест предполагает рост до бесконечности. Вы можете назвать самое большое число, которое знаете? Назовите!
– А ведь действительно, – Мосолков напрягся – ему показалось, что он сейчас назовет это число, но не тут-то было, он не знал самого большого числа на свете, – наверное, его просто не существовало, – подивился тому, что никогда над этим не задумывался, широкое, по-монгольски скуластое лицо его сделалось озабоченным, еще более расширилось в скулах – Мосолков считал, что у него все не как у людей, все устроено совершенно по-иному. Подбородок у Мосолкова вытянулся, отвердел. – Нет такого числа! Выходит, крест – это… – он не договорил, повертел пальцами в воздухе, изображая что-то круглое, – это почти что земной шар? Так?
– Не совсем, – сказал Савченко, – крест – это знак плюса и еще, как мне кажется… – он замялся и вновь машинально покрутил пальцами в воздухе, – ну совсем, как Мосолков, подкинул в руке что-то невидимое, проговорил: – Еще – это символ добра.
– Ну-у-у! С чем я не согласен, с тем не согласен. А тевтонский крест меченосцев, а инквизиция с крестом в руке, а кресты на боках фрицевых танков?
– Я имею в виду славянский крест. Хотя возможно, возможно… Есть предмет для спора, есть.
– Да потом на войне мы разучились ценить добро, – убежденно проговорил Мосолков.
– Это смотря о ком речь? Зато как высоко ценилось самое малое проявление добра – кусок бинта, сухарь пополам, щепотка соли, запасная обойма к пистолету, немецкая сигаретка, родная отечественная самокрутка – все пополам, а? Война хотела выбить из людей чувство добра, да не везде ей это удалось, у одних она выбила, у других только укрепила. Как ни старалась война, а равновесие все равно сохранилось. В природе не бывает перекосов, несмотря на войны.