— Давай во что собирать, — скомандовала соседка, наполнив плетушку. — Ведер нету, что ль? Мешки давай.
— Мешки можно, а ведрами не пользуюсь. Да ты, Марусь, оставила бы. Свои дела, поди, есть.
— Меньше говори. — Она понесла картошку к погребу, дед пошел к сараю за мешками. — Правда, нет ли, говорят, жениться надумал? Окном в окна живешь, а новости узнаешь последней.
— А что, нельзя жениться? — озадачил дед соседку. — Я не из блажи, если и женюсь. Брошенных жен не останется.
— Кто говорит нельзя? Можно, дядь Федь. Только как говорится-то: «женитьба не напасть…»
— Слыхал про это. Да не тем руководствуются в жизни.
— А не тем, то и с богом. Только, дядь Федь, не мне говорить тебе, а не дальнозоркий ты человек. Знаешь ли, сколько у нее женихов перебывало? На конторской вертушке не пересчитать… Знаем мы таких невест — нищим помрешь…
— А зачем оно при смерти, богатство-то? С ним расставаться тяжело будет.
— Оставить можно богатство. Только стоящему человеку, а таким камень на шею, да в поганое болото.
— Ты стоящая, да тебе не завещаешь.
Маруся остановилась у сарая, куда дед вошел за мешками, ответила на его отшучивание:
— А что, дядь Федь, осчастливь. Я своего черта в элтэпэ сдам. Да уж пробовала. Давно там был бы — не берут. Говорят, раз взносы платит, неподходящий для них. А пожила бы я за старичком, как ты: не куришь и…
— Надо было подождать, не выходить за первого встречного, чтобы в лэтэпэ не пристраивать потом… Эх, бабы…
— Судьба, дядь Федь.
— То-то, что судьба. Всем судьба, — заключил разговор дед и вышел с мешками, с выражением недовольства на лице. — Солдат, Марусь, гибнет на поле, матрос на море. Кого назовешь счастливым-то, коль на то пошло?
— Есть, поди, такие. Сразу не выбрать, а есть, — ответила соседка, опорожнив плетушку. — Наверное, кто головы ни о чем не ломает, тот и счастлив. Да не будем искать их, дядь Федь. Картошку уберем, и наше счастье из погреба будет посматривать на нас.
Маруся помогла соседу и заспешила на телятник. Дед Казанок, оставшись один, снова опустился на колени и пополз по мягкой земле, сетуя, что люди берутся учить, не всегда разумея, что самим бы у других поучиться. Он войну прошел. А там каких учителей ни бывало. Генералов, корреспондентов по фронтам возил, христофорова трава. Сколько похвальных грамот одних. А они учить! А медали с орденами — это что, за глупость выдавалось? Разберемся без вас, как жить, с кем сходиться. Не один раз смерти в глаза наплевал. Скольких зарыли в шар земной, а я хожу пока по нему, христофорова трава, цветы топчу.