Фашизм и коммунизм представляли собой резкую революционную эскалацию в двух главных соперничающих массовых идеологиях конца XIX века — социализме и национализме. Эскалацию вызвал катастрофический опыт Первой мировой войны. С самого своего возникновения социализм и национализм соперничали за массовую поддержку со стороны осознававших свою политическую силу средних и низших классов общества: интеллигенции, государственных служащих, младших офицеров, рабочих, крестьян. Оба движения предлагали своим последователям надежду обрести путем участия в политической борьбе, что существенно повышает самоуважение, перспективы выдвинуться по линии партии, государственной бюрократии и армии. Оба движения разрушали социальные табу старых аристократических режимов ради «простого человека».
Как бы неловко и даже скандально это ни прозвучало, но мы должны трезво признать, что модернистский идеал справедливости и политических прав для «простых людей» может иметь не одно, но два антагонистических выражения. Справедливость как социальное равенство и единство человечества обычно называли социализмом. Конечно, именно это изначальный идеал Просвещения, который обладает давней и мощной интеллектуальной традицией. Но на политическом уровне эту программу проводить очень трудно, поскольку она наталкивается на социальные барьеры статусных групп, национальностей, религиозных общин, расовых и гендерных предрассудков. Справедливость же в менее универсальных терминах, как права членов одной группы в противопоставлении другим группам, выливается в политику национализма, сексизма, расизма, религиозного фундаментализма или смеси из них. У подобных идей менее почтенная интеллектуальная традиция. Зато они нередко показывали себя более эффективными в эпоху массовой политики. За последние два столетия национализм в широком толковании вдохновил множество вирулентных или откровенно человеконенавистнических политических мобилизаций. В общем, и сегодня он является наиболее эффективной из массовых политических программ.
Коммунизм не был генетическим близнецом фашизма. Они были идеологическими оппонентами и смертельными врагами, выросшими из индустриальной войны начала XX века. Ни коммунизм, ни фашизм не могут возродиться в своем первоначальном виде, поскольку, к счастью, их геополитические и идеологические предпосылки отсутствуют в современном мире. Это не значит, что когда-нибудь в будущем другой большой кризис не сможет спровоцировать столь же сильные реакции с противоположных сторон политического спектра. Подобные антагонистические реакции могут стать вероятны в случае, если политический центризм распадется под ударами кризиса. Но если мои соавторы в этой книге правы в своих прогнозах на будущее (как они были правы в своих прошлых прогнозах), мы можем сделать еще несколько предсказаний.