— Я же только один раз в театре был, — попробовал оправдаться Олег, — когда помогал другу новые декорации занести, да и то — за кулисами.
— У тебя же тут друг работает, — вспомнила Катя.
— Угу, Кеша, — печально кивнул Олег, — тогда просто рабочие заболели, он меня позвал помочь по-братски.
— А сейчас он на месте?
Олег достал сотовый, продолжая сокрушаться:
— Наверно. Тогда я тоже в спортивном был. Я же не знал. А зачем он тебе?
Возможно, бинокль сегодня еще пригодится. Катя хитро улыбнулась, и намекающе кивнула в сторону театра:
— По-братски, а?
Спектакль прошел отлично. Зрители аплодировали стоя. Свет, звук, декорации, шикарные костюмы ХVII века — все было на высоте. Житников, Володарский и Ракитина блистали на сцене, как если бы это было их последнее выступление. Нельзя не отметить игру Андрюхина, теперь уже второстепенного актера, который в самый ответственный момент забыл текст роли, но виртуозно сымпровизировал, в очередной раз доказав всему миру, что мастерство не пропьешь и тем самым заслужив отдельные аплодисменты. Но выйти на поклон актер уже был не в состоянии.
А вот нашим молодым было запрещено аплодировать и это являлось единственным минусом. Но этот минус бледнел на фоне точки наблюдения всех двух актов спектакля. Они стояли возле кулис в окружении обслуживающего персонала, одетые в робу, стараясь не делать лишних движений. Катя в спецовке выглядела очень сексуально, но бинокль в руках портил всю картинку. Настолько это выглядело нелепо.
Но самой Кате было не до своей сексуальности и неотразимости. Вцепившись в локоть Олега она, затаив дыхание, смотрела уже знакомый ей спектакль под другим углом, что позволило ей разглядеть незаметные ранее нюансы и по-новому оценить игру актеров. Антракт стал для нее самым тяжелым испытанием, когда герои превратились в актеров и всей труппой отправились к черному входу для перекура. Вот сейчас бы Катя, с умным видом размахивая сигаретой, объяснила Житникову свой взгляд на концепцию современного лицедейства сквозь призму временного интервала. Ну или что-нибудь в этом роде. И только начало второго акта вновь вернула ее в атмосферу ХVII века. Реальный мир перестал существовать, вокруг царила волшебная сила искусства.
— Ты это слышишь? — шепотом спросила Катя.
— Что?
Катя только махнула рукой.
А с их позиции было хорошо слышно, как таинственно и чарующе скрипят деревянные подмостки, а смех в зале, к которому она не была причастна, звучал не как восторг от шуток, а как благодарность за отличную игру. Главные герои жили и умирали достоверно, не переигрывая. А когда раздался роковой выстрел, Катя чуть не взвизгнула от неожиданности.