— Кто? — не понял Олег, ставя пометку в учетном листе.
— Кто-кто, — проворчала Катя, разглядывая след от укола, — с кем ты там собираешься в киношку.
Наконец-то появились лекарства. И теперь Олег, загруженный всевозможными обязательствами, в том числе и уголовными, и прошедший практику под руководством медсестры, сам ставил уколы два раза в день, официально и вполне законно. Но, как известно, на последней стадии лекарства нужны только для того, чтобы больной более-менее достойно дожил отведенный ему срок и не сошел с ума от нечеловеческой, постоянно выматывающей боли. Ни подлатать слабое здоровье, ни хоть чуть-чуть продлить бесценную жизнь они не могут. Человек обречен, и это тяжелое знание требует большого мужества и у несчастного больного и его не менее несчастных родственников.
— Рита? Ну, может есть немного.
— Хочешь к ней вернуться. Когда-нибудь?
Все эти разговоры вызывали у Олега боль, но когда исход очевиден, они просто необходимы, чтобы между супругами не возникало отчуждения друг от друга. Так объяснял психиатр.
— Не думаю, что могу вернуться к женщине, изменявшая мне направо налево, — он убрал лист в папку, а пустую ампулу в специальный мешочек — даже если она ничего не могла с собой поделать.
— Но ведь ты не понимаешь, через что ей пришлось пройти.
— Вот именно, не понимаю.
— Меня же ты тоже не понимаешь.
— Я ее на наркоту не сажал.
— Ты никому ничего не делал, но женщины-то страдают, а помогать им как-то надо.
— Я мог из солидарности тоже подсесть, она предлагала, но не думаю, чтобы это ей помогло.
— Ну не обязательно именно так помогать. Просто разделить ее боль.
— Страдать вместе с ней, осознавая, что моя жизнь будет лучше без нее?
— Мою же боль ты разделяешь.
— Ты моя жена.
— А не была бы женой?
Олег хотел вздохнуть. Вздохнуть очень глубоко и тяжело, всем видом показывая, как ему осточертели все эти вопросы, ответы на которые должны быть максимально честными и одновременно нейтральными. Хотел, но не вздохнул. Во избежание скандала надо держать себя в руках и не говорить неосторожных слов. Но это получается далеко не всегда.
— А не была бы женой, была бы невестой.
— Сейчас я рядом с тобой, — не отступала Катя, — но и она когда-то была для тебя любимой.
— Когда-то была, а теперь она — прошлое, — сказал Олег и молча обругал себя.
Ах, эти неловкие слова и выражения, в других случаях безвредные, теперь причиняющие боль. Как бы там психиатры не консультировали, не готовили к неизбежному, сложнее экзамена для Олега не было и не будет. Но и Катя это тоже понимала, поэтому не стала раскручивать тему.