Он появился в моей жизни на мгновение. Нахлынул и пропал. Я мечтала о нем, я ждала его, я подчинилась приказу, лишь бы увидеть его, я пережила унижения Катарины, я собиралась отпустить «предмет обожания». А теперь его машина растворяется в темноте и оставляет в плотном ночном воздухе выхлопные газы. И я вхожу в тесную прихожую. Отец моет посуду под свистки обозленных работников рыбного завода в телевизоре. Мама, склонив голову над доской, гладит салфетки.
— Опять они несут эту пургу — мы раскрыли новую схему надувательства. Спустя год, когда все, кому было нужно, заработали на этом по полной!
Отец выключил телевизор и раскритиковал необдуманное решение правительства.
— Скоро закончишь? — спросил он у мамы.
Мама положила руку на высоченную стопку белья и печально ответила:
— Час как минимум.
Я поднялась на второй этаж и захлопнула дверь.
Эдвин, напротив, загрузился и не представлял, как познакомить меня с семьей. Он вернулся домой за полночь. Элис в гостиной листала свадебные журналы и с трудом доедала последний кусок шоколадного пирога. Проглотила, положив руку на грудь. Эдвин удивился. Сладкое было злейшим врагом его невесты.
— Ты вернулся?
— Да, я спать.
Больше Элис не задала ни одного вопроса, как и он ей.
Утром я получила короткое сообщение — «нужно уехать».
Альберта. Наследница
Папа отвлекся от экрана ноутбука, стянул с головы наушники и сердито заявил, что не выйдет из комнаты, пока его дом не покинут гости, которых он не звал.
— Морган и Фома останутся ночевать, — возразила я.
— Тогда появлюсь в гостиной ночью, — папа нажал клавишу «ввод». Картинка на экране сменилась — стала цветной, красочной. В углу замелькали рекламные объявления. Я услышала мотив мелодии из ресторана. Только с искаженным и противным звуком. Я была зла на него, но стояла у стенки и не шевелилась. А он водил мышкой по бархатистому коврику. Открывал программы, добавлял куски, вырезал, мелодия менялась, звучала еще хуже, противнее, но ему нравилось — он удалял первоначальные варианты. — Когда «друзья» уснут, — неожиданно добавил папа.
— Заскучаешь в одиночестве.
— Включу телевизор.
— Сомневаюсь. Не сможешь усидеть в четырех стенах, когда в этот дом войдет Мон! Не устал притворяться?
Папа вздрогнул. Его скрюченные пальцы зависли над клавиатурой.
— Ты как с отцом разговариваешь?
— На языке правды.
Он опустил руки и сказал устало, безнадёжно:
— Всё, иди. Не мешай. Справишься сама.
— Запомни. Для всех ты мой друг, приятель…
— А ну повтори? — переспросил он.
Я сжимаю, сдавливаю металлическую ручку и не могу повернуться… Произнести важное…